Алексей охабень снял, лицо и руки под рукомойником в спальне ополоснул. В кафтане к царским хоромам перебежал, чай, морозец легкий совсем, не метель. Рынды в коридоре у дверей царских предупредили:

– Занят государь, не велел беспокоить.

– А кто у него?

– Князь Василий Васильевич Голицын.

Престарелый князь был личностью известной, уважаемой. Ни в каких группировках не состоял, подлостей никому не устраивал.

– Как сам-то?

Рынды поняли.

– Ходит. Сегодня на первый этаж спускался. Правда, за перила держался.

Ага, значит, государь чувствует себя лучше, это радовало. Через полчаса распахнулась дверь, вышел князь. Острым взглядом Алексея окинул. Кто таков, почему не знаю? Одежда русская, не иноземец, причем такого покроя и качества, какие царедворцы носят. Алексей сразу голову склонил. Он и по должности ниже, и простолюдин, не дворянской голубой крови. Да и вежливость обычная, Алексей моложе.

– Алексей Терехов, – представился он.

– Сказал уже государь, наслышан. Вот ты каков! Поговорить бы надо.

– Мне сначала к государю.

– Само собой. Я в трапезной буду, внизу.

Рынды дверь перед Алексеем распахнули. Алексей вошел, отбил поясной поклон. Федор, сидевший в кресле, поднялся, опираясь на подлокотники. Не легко встал, но сам.

– Здоровья тебе, государь! – поприветствовал его Алексей.

– Твоими молитвами.

– Мне рынды сказали – сам по лестнице уже ходил сегодня.

– Было дело, – улыбнулся Федор. – Ты знаешь, какое это удовольствие – самому ходить!

– Федор Алексеевич, лечение еще не закончено, не перетрудить бы ноги.

– Сил прибавилось. Дела-то в застое. Отныне сам управлять буду!

Царь был настроен решительно.

– Дел накопилось за болезнь много, все неотложного решения требуют. Завтра с утра в Москву, в Кремль едем. Вы вместе с Лихачевым за троном моим стоять будете в Грановитой палате, когда послов принимать буду. Подскажете тихонько, если сам сразу не соображу. А рынды, как положено, по сторонам от трона.

– Слушаюсь, государь.

– Выглядишь как настоящий вельможа, вроде как такое платье все время носил.

– Привыкаю только.

– Оно к лицу тебе. Ступай, мне бумаги счесть надо.

Алексей отбил поклон, легко сбежал на первый этаж. Князь в трапезной сидел, попивал вино.

– Садись.

Сухощав был князь, небольшого роста, борода седая.

– Чьих будешь?

– Сын боярский, из Рязани, в Лифляндии служил долго.

– То-то я слышу, говор у тебя не наш. Косопузые и так говорят занятно, а ты еще далеко служил. В Москве родню имеешь?

– Не сподобился.

– Это славно.

Князь явно его прощупывал.

– Знакомства полезные завел?

– Только с полковником стрелецким Головатым.

– Опять в точку.

Князь хотел удостовериться, что Алексей не засланный «казачок» от боярских группировок. Хотя «засланец» легко соврать мог. Алексея в Москве все равно никто не знает.

– Услугу царю ты оказал немалую, это ценно. Служи честно, ревностно, он тебя милостью монаршей не обойдет.

– К этому стремлюсь.

– Если что непонятно будет, знаешь, к кому за советом обращаться?

– К тебе, князь, а еще к Языкову и Лихачеву.

– Хм, шустер. Весь расклад уже знаешь. Так и держи.

Князь, несмотря на возраст, легко поднялся, кивнул на прощание и вышел. Алексею он понравился. Прям глаз не отводит, производит впечатление умного и осторожного. Лучше иметь его приятелем, чем врагом.

Утром царский поезд, как называли обоз из карет, возков, подвод, всадников на конях, из царя и ближних слуг, выехал в Москву. Алексей на коне, следом за царской подводой.

Впереди и по бокам – рынды конно и оружно.

Поезд растянулся метров на двести. И это еще был не парадный выезд, когда поезд достигал версты.