– Государь, вначале совсем худо будет, седмицу суставы ломить будет, а потом с каждым днем облегчение. Выдержишь семь ден, через месяц свободно ходить будешь.

– Выдержу, – твердо заявил Федор Алексеевич. – Народ мой только на стуле или носилках меня видит. Негоже. Разве я о слухах не знаю, что предсказывают мне смерть скорую от хвори неизлечимой? Как лечиться?

– По чарке, не больше, три раза в день пить, а еще суставы натирать, потом теплым обертывать.

– Начинаем, надоело бока отлеживать. Эй, подать чарку.

Царь выпил, скривился.

– Государь, не так пьют. Выдохнул, выпил и не дыши.

– Сколь не дышать?

– А сколько сможешь.

– Голова уже кругом пошла, в животе тепло.

– На хлебном вине настояно. Тереть?

– Три.

Слуга и Алексей раздели царя, благо сиделок да теток Федор Алексеевич на время процедур выгнал. Алексей суставы по очереди растирал, хотя царь постанывал и охал. Настойку втирали, обертывали шерстяными пуховыми платками.

– Огнем горят суставы-то! – пожаловался царь.

– Терпи, верь и молись, государь! На тебя вся страна смотрит. А вечером мы снова придем. Духом собирайся, три седмицы лечение длиться будет.

– Слово даешь, стрелец, что опосля на ноги встану?

– Головой ручаюсь.

– А десны-то кровить меньше стали. Еще бы мне этих заморских фруктов.

– Государь, пусть слуги твои на торгу покупают. Для стрельца дорого, я весь кошель опустошил. Ты уж прости, что много не привез, денег нет.

– Что же ты раньше молчал? Рынду мне!

Царский телохранитель за дверью стоял, явился мгновенно.

– Стольника ко мне немедля!

Где царь, там и придворные. Стольник вошел не спеша, не пристало боярину поспешать, не к лицу.

– Бери сани и на торг. Что купить, вот он скажет.

И показал на Алексея.

– И еще – полный кошель серебра стрельцу отсыпь. Потратил он все жалованье на меня. И молчит, скромен. Не то вы, все время денег просите.

– Исполню в точности, государь.

Долго ли слугам лошадь запрячь? До торга лихо домчались. Нашли лимоны, Алексей еще калины и облепихи взял. Наши они, российские. Витамина «С» в них поменьше, чем в лимоне. Однако, если медом приправить, ложками есть можно и не так скулы воротит, как с лимона.

– Отчего сей фрукт? Кислый зело!

– От многих хворей полезен. Хочешь – сырым ешь, а хочешь – в сыто сок выдави. Особенно зимой, болеть простудой меньше будешь.

– Э, лучшее средство от хвори – банька, да с девками!

– Ты, боярин, это царю скажи.

– Что ты, что ты! Мал он еще о девках думать.

По приезде стольничий к себе Алексея зазвал:

– Кошель давай!

Боярин взял двумя перстами кошель Алексея, как насекомое ядовитое. Брезглив, верно. А вернул через несколько минут тугой, монетами набитый. Алексей мошну в руке подбросил. Тяжелая, он истратил на покупки царю явно меньше. Да ладно, сочтутся.

– Ты скажи, стрелец, как хлебное вино очищаешь? Прохор сказывал – прозрачное, как слеза, и пьется легко, а еще не воняет.

– А сам-то он не сказал?

– Умолчал.

Прохором звали слугу, что пробовал царские кушанья.

– Наливаешь хлебное вино в сосуд с широким горлышком, бросаешь туда уголь древесный, лучше березовый, накрываешь крышкой. Через час сливаешь через холст чистый, потом еще раз повторяешь.

– Все? Просто очень.

– Попробуй – понравится. Мне к государю идти надо.

– А как же! Непременно идем.

Стольничий провел Алексея в комнату царя. Выложил облепиху и калину.

– Пусть истолкут мелко, меду добавить. По ложке три-четыре раза в день вкушать. Ну, и про лимоны не забывай, государь.

– Закормишь снадобьями! – простонал царь. Суставы крутит, не могу.

– Терпи, недолго осталось, пять ден всего.