Вскоре послышались торопливые шаги, и в кабинет вошли запыхавшиеся патрульные – сержант Гельман и его низкорослый напарник. Седовласый инспектор принялся кричать на них, тыча в лицо каждому по очереди крупную ладонь, на которой лежал маленький серебристый кружок, раза в полтора меньше настоящей монеты.

Возбужденный разговор на иврите возобновился с новой силой, патрульные недоуменно рассматривали сувенир, брали в руки, крутили, осматривая со всех сторон, разводили руками, клялись… Судя по всему, разговор шел по кругу и никакой ясности не приносил.

Яков Аронович с силой ударил кулаком по столу, и наступила тишина.

– С кем вы были на месте задержания? – вдруг обратился он к Трофимову.

«Ну, вот и всё! – подумал Иван. – Наверное, контрразведка за мной следила и зафиксировала контакт! А скорей всего, это и был их сотрудник! Сейчас его приведут, и он скажет, что я украл настоящую монету прямо с места раскопок!»

Но сдаваться ученый был не намерен.

– Один! С кем я мог быть в незнакомом городе?!

Яков Аронович посмотрел на патрульных. Очевидно, они должны подтвердить, что видели в раскопе двоих…

– Один, – сказал сержант. Его напарник утвердительно кивнул.

– Значит, вам придётся извиниться перед Иваном Родионовичем! – нарочито вежливо сказал Яков Аронович. И уже другим, угрожающим тоном сказал что-то на иврите, обращаясь ко всем троим полицейским.

После этого он встал и вышел из кабинета. Присутствующие, понурившись, молчали ещё пару минут.

– От лица полиции Израиля приношу вам извинения! – официальным тоном заявил по-русски инспектор. – Вот ваша монета и паспорт. Если пожелаете, можете обжаловать наши действия. Мои подчинённые вас проводят.

– Я не буду никуда жаловаться, – сказал Трофимов. – Только не могли бы довезти меня до гостиницы?

– Да, конечно, вас доставят прямо ко входу!

Патрульные развернулись и молча вышли, Трофимов пошёл за ними. На этот раз, садясь в полицейскую машину, он испытал облегчение.

В кампус он приехал около трех часов ночи. В коридоре общежития было тихо и пусто: все уже спали. Его неугомонный сосед Лукас Бланше тоже мирно похрапывал, хотя Трофимов опасался, что энергичный и бесцеремонный француз дождется его и будет приставать со своими вопросами.

Сам он, хотя и устал, долго не мог заснуть: доставление в полицию выбило из колеи, и он лихорадочно размышлял – чем эта история может для него обернуться. Конечно, полицейские не станут никуда сообщать, но может информация о задержании просочится по каким-то иным, неведомым ему каналам? Хотя в группе никто ничего не знает, да и соотечественников среди участников конференции нет! И все же, все же… От неприятного предчувствия он испытывал беспокойство и тревогу.

На фоне тягостных размышлений отошла на второй план странная встреча на раскопках… Да и вообще – была ли она? Может, так подействовало монастырское вино? Но откуда тогда взялась монета в кармане? Причем ведь первоначально это был настоящий старинный тирский шекель! Или ему он тоже привиделся? Однако и полицейские видели антикварную монету, именно из-за нее они вызвали Якова Ароновича… Куда же она делась? К тому же сувенирной у него тоже не было, а сейчас она есть. Откуда? Ответа на эти вопросы он так и не получил, усталость взяла свое, и он незаметно провалился в глубокий освежающий сон.

Первое, что Иван Родионович увидел, проснувшись – веселое лицо Лукаса Бланше, который тряс его за плечо.

– Будьте вставать, а то завтрак закроется! Я ждать вас вчера и сегодня не стал идти один. Как вам понравилась литургия?