– Ставь паруса!

Подтянули шкоты, и прямоугольный парус взмыл вверх. Перед форштевнем зашипела вода.

– Это что же, мы двоих потеряли? – сокрушённо покачал головой Корней.

– Мы ещё легко отделались, на других ушкуях потери поболе наших будут. Я двенадцать мёртвых насчитал, – отозвался Никита.

– Со шведами вместе?

– Зачем они мне? Новгородцев!

Корней с беспокойством обернулся назад. «Швед» уже явно дымил. Пламени видно не было, но это вопрос времени. А новый преследователь стал намного ближе, и с сильно поредевшей ватажкой отбиться от него будет очень трудно. А ведь наверняка ещё и раненые есть.

– Эх, до отмели не успеем, – с досадой сказал Корней. – Ну ещё немного бы!

Ветер был устойчивый, попутный, но он помогал не только ушкуйникам, но и преследователю.

Алексей перебрался к Корнею:

– У меня план есть.

– Говори, я весь внимание.

– Мне бы пару добровольных помощников. Хочу вернуться на «шведа», распустить паруса и…

– Погоди, он же горит… Твоими усилиями, между прочим, – перебил его Корней.

– Ну, большого пожара на «шведе» ещё нет. Мы направим его на преследователя и устроим столкновение. Хорошо бы сцепиться, чтобы и другой корабль загорелся. В любом случае при ударе преследователь повреждён будет, не до нас ему станет.

– Хм, а вы как же?

– Вот! Вы за нами пойдёте. Если всё удастся, как задумали, вы нас подберёте. А если нет – уйдёте.

Корней задумался, потом махнул рукой:

– Выбора нет. Эй, зарифить паруса, поворачиваем!

Ушкуй сбросил ход и стал разворачиваться.

С других ушкуев манёвр заметили, раздались тревожные крики. Новгородцы махали руками и показывали на преследователя – куда, мол, Корней, лезешь? Сомнут ушкуй!

Кормчий коротко объяснил команде задумку Алексея.

На ушкуе повисла тишина. Погибнуть в бою – смерть геройская, а сгореть на чужом корабле? Такая перспектива пугала.

– Чего задумались? Мы за вами пойдём! После тарана только продержитесь на воде немного, а уж мы вас подберём, не бросим. Слово даю!

Первым встал Никита – собственно, именно на него и рассчитывал Алексей. Новгородец снял шапку и ударил ею о днище ушкуя:

– Эх, где наша не пропадала! Алексей, я с тобой!

– И я! – поднялся со своего места здоровяк Иван.

У Алексея отлегло от сердца – один он бы не управился.

Все трое сняли сапоги, пояса. Оружие брать с собой не требовалось, а вот облегчить себя – обязательно, те же сапоги плыть помешают. Может быть, и другие согласились бы, только плавать не все умели. Это уж потом Алексей с удивлением узнал, что корабельщики в большинстве своём воды боялись и не плавали. Потому как считалось, что в воде русалки живут, и водяные. Они под воду человека утянуть могут, на веки вечные пленником своим сделать. Суеверия эти старые, ещё языческие, но принятие православной веры их не изменило.

Подошли к «шведу». От него уже валил густой серый дым, кое-где проблескивали языки пламени. А главное – доносился отвратительный запах горящей человеческой плоти.

Забросили на борт единственную оставшуюся кошку. Никита и Алексей взобрались на борт «шведа». Иван вдруг упёрся:

– Простите, братцы, не могу, мертвяки же горят…

Чёрт, сам вызвался и струхнул. А вдвоём никак не управиться.

Однако тут же поднялся Тихон, разделся до исподнего и молча забрался на борт «шведа».

– Помогите развернуть посудину, – попросил Алексей.

Верёвку от кошки привязали к корме ушкуя, и оставшиеся новгородцы сели на вёсла.

Медленно, мучительно долго разворачивался корабль. Да и то сказать, гребцов четверо всего было. От напряжения жилы на лбу вздувались, едва не лопаясь.