4. Глава 3

Глава 3

Во второй раз Агата проснулась уже ближе к полудню. И снова из-за телефона. Но на сей раз совершенно не обрадовалась и оправданий для человека, решившего разбудить, не искала.

Звонил Сеня. Отчим.

Бесивший с тех самых пор, как мать привела его знакомиться с дочерью.

Огромным испытанием для Агаты стало то, что большую часть собственной жизни ей пришлось провести с ним под одной крышей. Не потому, что он какой-то особенный мудак, насильник, алкоголик или наркоман. Просто потому что этот человек вызывал в ней отторжение. Ведь до него у них с мамой тоже был свой собственный мир, в котором они отлично обходились без посторонних. Во всяком случае, маленькой Агате так казалось. 

Несколько секунд она смотрела на экран мобильного, а потом скинула.

Открыла переписку, написала: «работаю. Не могу говорить. Что-то случилось?».

Врала и не испытывала стыда. Знала, что Сеня тоже не против того, чтобы обойтись без разговоров. Просто соблюдает формальность. Зачем-то. Вероятно, решив, что рано или поздно Агата начнет претендовать на квартиру, оставшуюся после гибели матери. Ту самую, в которой сейчас живет он, его новая жена и малая…

Сеня просто хочет таким образом заполучить основание орать о том, какая ж она неблагодарная-то!

Совершенно зря. Потому что на квартиру Агата предъявлять права не собиралась. С ней было связано слишком много тяжелых воспоминаний. Настолько, что даже при мысли о том, чтобы вернуться в «родные стены», девушка содрогалась. Не хотела возвращаться ни в город. Ни в дом. Ни Сеню видеть. Ни вроде как сестру… Хотя какая к чёрту сестра? "Приданное" Сени, которое он притащил с собой, которое поселили с Агатой в одной комнате и приказали "дружить". Вот только у них с Вероникой не получилось. 

И теперь от одного только имени отчима или сводной сестры Агату передергивало. Хотя они ведь ничего особенно плохого ей не сделали. Просто… Бесили. Всю жизнь.

Агата так и не поняла, почему мать выбрала именно этого мужчину. В нём не было ничего особенного. Не красивый. Не успешный. Какой-то... Жалкий скорее. Вот, наверное, из жалости. А может от тоски или из желания тянуть существование не самой, а вместе. Сейчас-то Агата уже могла предположить, что казавшееся ей самой таким счастливым детство до появления в их жизни Сени для ее матери было не то, чтобы безоблачным. 

Возможно, она хотела обрести наконец-то личное счастье, но получилось так, что подложила дочери свинью. Потому что выбирала для себя, а оказалось, что больше для нее.

Прочитав ответ отчима: «нет», Агата перевернула телефон экраном вниз, оставила в кровати, а сама встала.

Подошла к окну, заглянула за штору, сощурилась… Она любила не только уединение, но еще и темноту. А с учетом того, что спала долго, на ночь всегда плотно закрывала шторы, надежно ограждавшие квартиру от внешнего мира и его раздражающего света.

И сейчас пробившийся через щель свет знатно ударил по глазам. Настолько, что зачесался нос и захотелось чихнуть.

"Внешний мир" даже в этом ее не принимал. Будто говорил с усмешкой: сиди за шторкой, девочка. Не высовывайся. Здесь ты никому не нужна. Даже на солнце у тебя аллергия. 

Хмыкнув, Агата задернула занавеску обратно, повернулась к ней спиной. Потягиваясь, направилась из спальни в сторону ванной комнаты. Почувствовала, что зудит кожа на ягодице. Без стеснения почесала, испытывая радость от такой возможности. 

Невероятно важный плюс проживания одной состоял в том, что ходить по собственной – оставшейся в наследство после смерти отца, который при жизни дочерью совершенно не интересовался, – квартире можно было хоть весь день в трусах и майке… И никто слова не скажет. Впрочем, даже если без – трусов и майки – тоже никто и ни слова.