Снова открывает глаза, сглатывает, даже в подобие улыбки умудряется губы растянуть…

– Тогда жду фото. Сейчас.

И произносит. Притворно спокойно. Но так, что Агата должна понимать – это уж точно не обсуждается.

И она понимает. Потому что снова молчит. Нервничает. Думает.

– Только я сделаю фото так, как хочу. Договорились?

Спрашивает, ждет ответа в напряжении… И Костя в напряжении же решает. Потому что знает, чем может кончиться, если дать волю. Любому человеку. Тем более, какой-то там смелой трусихе, прячущейся от всего мира за своими идиотскими замками.

С губ рвется твердое: «нет. Ты делаешь либо так, как хочу я, либо идешь нахер». Но Костя сдерживает. Дает себе секунду, снова сглатывает, смотрит перед собой, кладет руку на поднявшуюся голову пса, ведет по шерсти…

– Делай.

Слышит, что Агата отвечает на его разрешение шелестом улыбки.

Девочка довольна. И это почему-то отзывается в нем еле-ощутимым удовлетворением. Главное, чтобы оправдала доверие. И ожидания. Хотя если нет… Тоже не смертельно. Найдет альтернативу этому развлечению. Это же она влюбилась. А он... Играет. 

– Придется скинуть…

– Ок.

Костя отнял трубку от уха, сбросил звонок сам. Положил телефон на стол, смотрел на него, ожидая…

Понятия не имел, что Замочек будет делать. Просто переживал новое для себя чувство – когда даешь человеку волю. Когда позволяешь сделать так, как он хочет. Ей позволяешь…

7. Глава 6

Глава 6

Агата нервничала нереально. Знала, что рано или поздно это должно случиться. Даже речь готовила. Но когда он спросил – с губ не слетело ни единого вразумительного слова.

Только детсадовское «давай не сегодня». Будто завтра что-то изменится. Будто шрам сползет с лица хотя бы на шею. Будто… Она перестанет быть уродиной.

Агата ждала реакции от Кости, будто казни. Он же, как назло, тянул. Она готова была дать голову на отсечение – злится наверняка. Он вообще очень быстро заводится. Нетерпеливый. И нетерпимый. К другим – совершенно нетерпимый. Это должно бы тоже ее спугнуть. Потому что она – одна из многих. Из тех самых людей, пороки которых для него – раздражитель. А трусость – это тоже порок. Но Агата слишком ценила Veni, чтобы затормозить вот сейчас.

Она стала зависимой. Она не хотела слазить со своей иглы.

Услышав: «Тогда жду фото. Сейчас», даже ушам сначала не поверила. А потом шумно выдохнула, облегченно улыбаясь. Фото… Фото она может. Если…

– Только я сделаю фото так, как хочу. Договорились? – девичье сердце снова замирает в ожидании ответа. Костя снова отвечает не сразу.

– Делай.

Но когда делает это – окрыляет. Ведь в голове у Агаты моментально рождается план. Который… Только реализовать.

А для этого нужно скинуть, положить телефон рядом с собой на кровати, обвести взглядом комнату, погруженную в темноту. Придумать, что сыграет роль штатива, намостить на столе. Так, чтобы в объектив попадала кровать.

Включить только ночник. Убедиться, что этого достаточно, чтобы сфотографировать не абсолютную черноту, а все же себя…

Сделать несколько пробных фото с выдержкой – просто кровати.

Потом же…

Опуститься на нее, чувствуя, что кровь будто бежит по венам быстрее, разгоняемая азартом. Сглотнуть. Потянуться к пуговицам на рубашке…

Расстегнуть сначала одну – верхнюю… Потом мотнуть головой, понимая, что Костя такое точно не оценит. Не заметит даже. Для него это ни о чем. 

Отмахнуться от легкого страха, расстегнуть вторую, третью, четвертую…

Посмотреть на себя на экране телефона. Поднять руки так, чтобы… Тень падала на лицо. Порепетировать. Понять, как будет лучше всего. Сначала засомневаться еще разок, потом снова отмахнуться.