Продолжая смотреть в потолок, чувствовать давление Костиной руки, Агата пыталась успокоиться.

Ей нужно в туалет. Умыться, прийти в себя, забросить что-то в рот, чтобы утром не тошнило, пока он не уйдет…

Но сделать это нужно так, чтобы Гордеев не проснулся. А он…

Слишком чутко спит. Ещё и наверняка что-то подозревает.

Спасибо, хоть не трогает. Типа дает ей время привыкнуть.

Скотина.

Предатель.

Рекетир.

Человек, посмевший сломать об колено её жизнь.

Он решил, что хочет её в жены.

Он решил, что их проблема в этом.

Он решил, что имеет право…

Не в силах справиться с эмоциями, Агата аккуратно отползла, села в кровати, чувствуя легкую тошноту, пошла в сторону ванной. Закрылась в ней, включила воду, подставила под струю руку, упершись другой в раковину…

Подняла взгляд, посмотрела на себя в зеркало…

Красотка…

Завидная невеста… Точнее жена уже.

Жена самого большого в мире говнюка.

А ещё дура. Какая же она была дура…

Решившей, что отчего-то исключительная. Что нашла себе ручного тигра, которого можно в своё удовольствие дергать за усы и упиваться тем, что тебе-то за это ничего не будет.

Только вот… Будет. Уже есть.

Давным-давно она чувствовала вибрирующей где-то в груди удовлетворение, когда он отбрил Сеню, запретив приближаться. Ей казалось, что это поистине мужской поступок. Причем поступок ради неё – её спокойствия, её желаний. Оказалось, он всё делал для себя. Интересовался для себя. Разбирался для себя. Женился для себя… И не женился тоже.

Ей нужно было очень внимательно прислушиваться и приглядываться, а не хлопать влюбленно глазами. К каждому его слову. К каждому его действую. Они ведь так красноречиво орали, чем всё закончится... 

Подумаешь, невесту сменил? Мелочи…

Подумаешь, не спросил ни мнения, ни согласия? Это же Костя… Ему всё можно.

А ей… Просто страшно. Вот уже две недели, как страшно.

И плохо. Бесконечно плохо.

Она отторгает всё. Еду. Ребенка. Костю. Себя даже.

Ей всё противно.

Ей невыносимо.

Она просто ждет, что станет точкой кипения. Ждет, когда её накроет.

Со стороны, наверное, так и не скажешь, что в её жизни многое изменилось. Ведь какая разница, твоя тюрьма – это квартирка в многоэтажке или спальня в просторном загородном доме? Но для Агаты мир просто рухнул. Её перевезли, как барахло какое-то, не поинтересовавшись.

Костя был откровенно доволен тем, как талантливо всё порешал. Гаврила вроде как дружелюбен.

А Агата обнаружила в них людей, которых ненавидела всей душой. Которых с детства боялась. Из-за которых сидела за своими замками. Людей, которые слишком легкомысленно творят зло. Ломают жизни. Людей ломают. Её ломают. 

Набрав в ладони воду, Агата плеснула ею себе в лицо. Раз. Второй. Третий.

И на шею сзади тоже, чувствуя, как затекает за шиворот. 

Взмокла, как мышь. Из-за кошмара. А может потому, что Костя слишком любит прижиматься.

Приходит каждый вечер.

Рядом ложится.

Неужели не боится, что она заедет в шею осколком, к примеру? Четко в сонную артерию? Неужели не понимает, в каком состоянии человек, с которым он проводит ночи? Неужели она даже в теории не производит впечатление той, которая может навредить, чтобы спастись? А в её голове ведь систематически мелькает... Она его правда ненавидит. И себя тоже. Но его больше. 

Агата хмыкнула, снова глядя в зеркало. Улыбка получилась кривой. Взгляд – потухшим. И в нем однозначный ответ: ничего она не производит. А он ничего не боится… Её – точно не боится. 

У него всё хорошо. Одна мелочь – секса нет. Но это временно.

Надоест уламывать – нагнет и трахнет. Агата в этом отчего-то даже не сомневалась.