Особенно Андрею понравилось то, что дом расположен на огромном участке земли и удален от соседних домов. А прямо за домом Игоря простирался большой дремучий лес (и тянулся этот лес, если верить словам хозяина, на много-много километров). Собственно, лес начинался прямо на участке, достаточно было открыть заднюю калитку сада – и ты уже в лесу.

На прощание Игорь посоветовал Андрею непременно прогуляться до бывшей барской усадьбы.

– Что за усадьба? – спросил Андрей.

– Памятник архитектуры! Гордость Бабаева! – многозначительно улыбнулся Игорь.

– Ладно, посмотрим, что там за дворец союзного значения!

Андрей попрощался с другом и отправился осматривать окрестности.

Поселок оказался небольшим и безлюдным. Гуляя по нему целых два часа, Андрей так никого и не встретил. Именно о таком уединении он давно мечтал. Кроме всего прочего, ему было приятно сознавать, что его здесь наверняка никто не знает и он может чувствовать себя свободно. В последнее время в Москве Андрей стал ощущать гнет популярности – роман с Лизой прибавил ему ненужной, утомительной славы, и если прежде он, скажем, мог спуститься к газетному киоску в старых джинсах и майке, не переживая по поводу пятидневной щетины, то теперь это было невозможно – его сразу могли узнать, а потом слушай всякие глупости: Савицкий запил. Ох, не повезло же его подружке Барышевой. Кстати, что она вообще в нем нашла? Ни кожи ни рожи, и песни у него дурацкие! Любой выход в свет с Лизой был пиар-поводом, то есть поводом для пересудов и сплетен, на них смотрели, их обсуждали, и Андрею, человеку совершенно не публичному, это не нравилось.

А здесь, в этом забытом богом поселке, он мог быть самим собой и не бояться любопытных взглядов.

Кстати, Игорь не обманул – в Бабаеве действительно была какая-то благословенная тишина. Где-то в мире в космос летели ракеты, большой город бурлил, готовясь к шумным праздникам, а здесь было поразительно тихо. И эта тишина была прекраснее любой музыки.

Воздух звенел… Деревья стояли, приукрашенные инеем, словно бы киношные декорации к какой-нибудь волшебной сказке. А снег искрился и, в отличие от городского, был очень чистым.

Андрей вспомнил, как в Японии, где он был месяц назад на фестивале, японские коллеги повели его в Музей снега и льда, созданный исследователем снежинок профессором университета Накая. В трех зданиях профессор собрал снежинки, изученные им за долгие годы работы. Андрей ничего подобного прежде не видел – музей походил на дом Снежной королевы: ледяные украшения, коридоры из осколков айсберга, шестигранные лестницы! Тогда же, в Японии, Андрей узнал, что другой японец, доктор Масару, исследуя водные кристаллы, пришел к выводу, что вода обладает памятью и запоминает информацию из окружающей среды. Доктор Масару утверждал, что вода, которой «давали послушать» классическую музыку и говорили «спасибо», при замораживании превращалась в снежную звезду самого красивого вида. А вот вода, рядом с которой играл тяжелый рок или при которой ругались, почти не кристаллизировалась, при замораживании получались лишь осколки.

А еще Андрею рассказали, что в японской культуре есть понятие «юкими» – «любование снегом». У японцев даже существует такой праздник. А кое-где в японских садах можно увидеть необычный фонарь для любования снегом – «Юкими-торо» и разглядеть на его крыше миллионы крохотных снежинок.

И вот сейчас, стоя посреди леса, Андрей любовался снегом (японец бы сказал – совершал обряд любования снегом).

…Вернувшись в дом, Андрей первым делом обустроил наблюдательный пункт – установил телескоп на втором этаже в мансарде с балконом. Теперь он точно ничего не пропустит, и лучшим новогодним подарком для него станет звездное небо.