В битве за Шербур 12-му полку сдалось в плен много немецких солдат – семьсот человек 24 июня и восемьсот – на следующий день. Контрразведчик Сэлинджер решал, кого из них следует допросить, а допросив, передавал полученные сведения командованию. Это была титаническая работа, и делалась она отнюдь не в тыловой тиши, а прямо на передовой.

На всем протяжении боев за Нормандию 12-й пехотный полк постоянно оказывался в самых горячих точках, на участках самых кровопролитных боев. После сурового крещения огнем личный состав полка был спаян нерушимыми узами фронтового братства. Как и его товарищи по оружию, Сэлинджер поднимался в атаку не ради освобождения Франции или победы демократии – его побуждал долг, но не перед командованием, а перед теми, кто сражался в одном с ним строю.

Первого июля 12-й пехотный полк расположился на отдых неподалеку от сектора «Юта», где три недели назад он высадился на французскую землю. Впервые с 6 июля Сэлинджер с однополчанами получили возможность нормально выспаться, помыться и сменить белье. Здесь же был подведен итог потерям: если перед началом операции в полку числилось 3080 человек, то к июлю в живых осталось только 1130. Высокие потери сопровождали весь боевой путь 12-го полка. Он потерял во Второй мировой войне больше, чем любой другой полк американской армии.

Девятого июня, в разгар боев в Нормандии, журнал «Стори» принял к публикации рассказ «Элейн», за который автору причитались «обычные двадцать пять долларов»[141]. В том же письме, где он сообщал о гонораре за «Элейн», Уит Бернетт доводил до сведения Гарольда Обера, что не станет издавать сборник рассказов Сэлинджера, предварительно озаглавленный «Молодые люди», а вместо этого лучше дождется от него большой вещи. Сэлинджеру в это время было, разумеется, не до сборников и гонораров, однако писательское самолюбие не оставляло его и теперь.

Дороти Олдинг немедленно известила Сэлинджера о том, что у Бернетта поменялись планы. Двадцать восьмого июня в только что освобожденном Шербуре он написал своему редактору очень спокойное по тону письмо. В нем говорилось, что Сэлинджеру понятно нежелание Бернетта издавать сборник, что после войны он обязательно продолжит работу над романом и, если все будет в порядке, попробует управиться за полгода[142].

Освободив Шербур и тем самым открыв морские ворота для массированной переброски во Францию живой силы и техники, союзные войска двинулись на юго-восток. По дорогам Нормандии поползли нескончаемые танковые и пехотные колонны.

Последней преградой на их пути с полуострова на континентальный простор встал старинный укрепленный город Сен-Ло. Взять его надо было любой ценой.

Сен-Ло окружала такая же неудобная для наступательных действий местность, на какой Сэлинджер с однополчанами оказались вскоре после десантирования. Его окрестности представляли собой поля, разделенные земляными валами с высаженными по ним лесополосами. Танкам невозможно было прорваться сквозь такой лабиринт, летчики под густым зеленым пологом зачастую не замечали своей пехоты, и та гибла под «дружественным» огнем.

Пробиваться к Сен-Ло бойцам 4-й дивизии приходилось врукопашную – отбив одно поле, оставив за собой павших и протиснувшись сквозь очередную «живую изгородь», они снова оказывались на абсолютно таком же поле, за которое вновь разгоралась схватка. Двенадцатому полку, первому вступившему в этот кошмар, под Сен-Ло пришлось даже круче, чем под Эмондвилем.