Сэлинджер хотел поскорее напомнить о себе публике. Поэтому один из рассказов, над которыми он работал в Бейнбридже, представлял собой смесь уже однажды испытанных приемов – они должны были наверняка прийтись ко двору в «Кольерс», оплоте того самого дурного вкуса, на засилье которого он еще недавно так горько сетовал. Его расчет оправдался: 12 декабря 1942 года журнал «Кольерс» поместил на своих страницах рассказ «Неофициальный рапорт об одном пехотинце».
«Неофициальный рапорт» – вещь откровенно коммерческая, скроенная абсолютно по тем же нехитрым лекалам, что и самый до сих пор успешный рассказ Сэлинджера «Виноват, исправлюсь». Неудивительно, что оба рассказа были опубликованы в «Кольерс» – Сэлинджер постепенно научился понимать, что какому изданию стоит предлагать. Как и «Виноват, исправлюсь», «Неофициальный рапорт» предсказуемым образом завершается неожиданным финалом в духе О. Генри и также полон патриотизма и любви к армии.
Несмотря на большое сходство, «Виноват, исправлюсь» и «Неофициальный рапорт об одном пехотинце» занимают далеко не равнозначное место в писательской карьере Сэлинджера. Появление первого в июльском номере журнала «Кольерс» за 1941 год молодой автор воспринял как свое большое достижение. Эта публикация помогла ему завоевать расположение Уны О’Нил. А «Неофициальный рапорт» сыграл всего лишь проходную роль – заполнил собой промежуток между кратким периодом молчания и созданием более сложных произведений.
В начале 1943 года вдогонку «Неофициальному рапорту об одном пехотинце» Сэлинджер написал несколько рассказов, также рассчитанных на быстрый коммерческий успех. Те, что попроще, он сочинял в расчете на «Кольерс», а те, что поизысканнее, предназначал для «Нью-Йоркера»[76]. Сэлинджер даже начал втайне подумывать о сотрудничестве с Голливудом – Уна О’Нил в это время как раз жила в Лос-Анджелесе, куда ее увезла мать, Агнес Боултон, в надежде сделать из дочери кинозвезду.
Нетрудно понять, почему в начале 1943 года Сэлинджер писал рассказы с расчетом на глянцевые журналы – они ему легче давались, что было важно при постоянном недостатке свободного времени. Вдобавок в глянце хорошо платили, а в письмах того времени Сэлинджер не раз выражал желание зарабатывать литературным трудом. При всем при том он продолжал понемногу работать и над серьезной прозой.
В конце 1942 – начале 1943 года он послал в «Нью-Йоркер» два юмористических рассказа. Один, озаглавленный «Мужчины без Хемингуэя»[77], пародировал пафосные военные романы, которые будут, как полагал автор, написаны после окончания боевых действий. Второй рассказ, «Айда через море, Двадцатый век Фокс», высмеивал пропагандистские фильмы, один за другим штампуемые в Голливуде[78]. Редакция «Нью-Йоркера» рассказы отвергла. Тем не менее в феврале Сэлинджер отправил в тот же журнал рассказ «Поломанные дети», который он считал лучшим из всего написанного им с начала военной службы[79]. «Нью-Йоркер», как затем «Кольерс», печатать «Поломанных детей» не стал, и в конце концов рукопись рассказа затерялась.
К этому времени прошло уже почти два года с тех пор, как «Нью-Йоркер» принял к публикации «Небольшой бунт на Мэдисон-авеню» и все никак не печатал его. Сэлинджер отчаялся увидеть рассказ опубликованным, а к самому «Нью-Йоркеру» в начале 1943 года он относился довольно скептически – утверждал, что журнал предпочитает иметь дело исключительно с «прикормленной шайкой мелких хемингуэев»