А ведь его предупреждали, и не раз. Но мужчины почему-то умнеют только после женитьбы, да и то не все. Впрочем, зачем я ему всё это говорю? Парню и без того непросто.

– Но и плюсов много, тут ты прав, – оптимистично заметил я.

– Много, – опять вздохнул Бажан. – А ты как? Женился?

– Да я же сразу после школы женился, ты забыл, что ли?

– Ну да, на Менцевой. А ещё?

– А на этом всё. Знаешь, Бажан, у меня плохо получается с женщинами управляться. С одной ещё более-менее удаётся, а с двумя мне будет уже не совладать.

Второв недоверчиво посмотрел на меня, и я решил, что пора заканчивать с обсуждениями личной жизни.

– А вообще как у тебя дела?

– Сложно, – Бажан помрачнел. – Уже начинаю жалеть, что пошёл на ремесленное. Всё оказалось совсем не так, как я себе представлял.

Зануду легко узнать по тому, что на вопрос «Как дела?» он начинает рассказывать, как у него дела. Впрочем, именно сейчас это действительно интересно – я всегда обращаю внимание на разные странные несоответствия.

– Ты меня удивил, Бажан. Я же помню, что ты всегда интересовался ремеслом – что случилось?

– Нет простора для творчества, – пожаловался тот. – Оказалось, что работа ремесленника сводится исключительно к выполнению стандартных операций.

– Ты что-то не то рассказываешь, – усомнился я. – Да взять хотя бы вашу семью – вы просто неприлично разбогатели как раз на творчестве. Вы сейчас, наверное, и сами могли бы построить завод вроде «Мегафона».

– Да, отец часто говорит, что нам надо бы выкупить вашу долю, – кивнул Бажан.

– Почтенный Милен всё никак не уймётся, – усмехнулся я. – Если ваша семья выкупит нашу долю, завод у вас просто отберут. Разве что у вас вдруг появится своя дружина со службой безопасности. «Мегафон» ведь уже пытались захватить – вы что, забыли об этом? Но на самом деле вы ничего не сможете выкупить, так отцу и передай. Завод «Мегафон» находится в особом списке стратегических предприятий, продать его акции можно только с разрешения княжества, и при этом княжество имеет преимущественное право выкупа. Если я вдруг решу продать свою долю, она вам не достанется, её выкупит князь. А потом заберёт и вашу – вы для князя никто, он с вами церемониться не станет. Милену давно пора бы понять, что вы живёте спокойно только потому, что находитесь за моей спиной.

– Это правда? – помрачнел Бажан.

– Бажан, я никогда не стану обманывать партнёра, – терпеливо объяснил я. – Во-первых, ложь отравляет отношения, а во-вторых, это просто урон чести. Но я понимаю, что для твоего отца это пустые слова. Поэтому пусть он проконсультируется у хорошего поверенного, который имел дело с дворянством. Тот ему всё подробно объяснит, а мне объяснять надоело. Милен у меня не единственный проблемный компаньон, мне такие компаньоны уже поперёк горла встали. Но вернёмся к тебе – с чего ты вдруг решил, что в ремесле нет простора для творчества?

– Понимаешь, – Бажан замялся, пытаясь сформулировать свою мысль, – на самом деле имеет смысл производить лишь ограниченный набор артефактов, и этот набор не меняется уже лет пятьсот – ну, если не считать мобилок. А исследовательской работой занимаются совсем немногие, и свободных мест там нет. Когда я закончу Академиум, я буду просто сидеть и годами делать одно и то же. Как на конвейере.

– Твоя семья легко может финансировать твои исследования, – напомнил я. – Денег у вас для этого более чем достаточно.

– Я не хочу брать деньги от семьи, – насупился он. – Это, по сути, деньги отца и брата, моего вклада там нет.

– Вот как? – задумался я. – Но всё же объясни мне, пожалуйста – почему есть только ограниченный набор артефактов? У меня всегда было впечатление, что ремесло предоставляет неограниченное поле деятельности.