– У меня возник вопрос: не пытается ли их бог развязать религиозную войну?

– А зачем ему это? – с недоумением переспросила она.

– Ну, если представить, что последователи умирают во имя своего бога, то это же, по сути, будет добровольной жертвой, разве нет?

– Ах, вот что вы имеете в виду!

Милана надолго задумалась, забыв о своей чашке с чаем, и я терпеливо ждал результата её раздумий.

– Слишком много неизвестных, – наконец, сказала она. – Не надо преувеличивать значение подобной жертвы. Добровольная жертва на освящённом алтаре в церкви – то есть там, где сильно присутствие бога, – могло бы дать богу очень много, но просто гибель верующего где-то на поле боя вряд ли так уж для него ценна. Да и можно ли это назвать добровольной жертвой? Не думаю, что воин в пылу схватки особо думает о боге. Но главное состоит в том, что вы исходите из предположения, будто бог у них один и тот же, а это может быть не так – Саваоф иудеев совсем необязательно то же самое, что Аллах или христианский бог-отец. Одна и та же священная книга всё-таки недостаточное основание для такого вывода. К тому же, как я уже отметила, бог христиан – это Христос. Получит ли Саваоф хоть что-нибудь от жертвы Христу?

– Да, вопросов здесь хватает, – признал я.

– Заметьте, я не говорю, что это не так. Просто очень уж много у вас здесь допущений.

– А если попробовать спросить у Морены?

– А ей-то откуда это знать? – изумилась Милана.

– Ну… она ведь тоже богиня.

– Если так рассуждать, то её и спрашивать не надо, – с иронией сказала она. – У вас наверняка есть самая полная информация из дворов владык, вы ведь тоже человек, как и они.

– То есть у богов тоже вот так дело обстоит, как и у нас? – в замешательстве спросил я.

– Ну разумеется, – ответила она с интонацией родителя, отвечающего на глупый вопрос ребёнка. – С чего бы у них было иначе? Если в нашей Вселенной кто-то и обладает всезнанием, то разве что Сияние, но честно сказать, я так не думаю.

«Идти здесь трудно – в воздухе висит пыль, из-за которой тусклый свет лампочек почти ничего не освещает, и я постоянно спотыкаюсь о разный хлам, в изобилии разбросанный по неровному полу. Где-то совсем рядом стучат молотки, а чуть подальше слышится надрывный визг то ли пилы, то ли какой-то другой строительной машины. Нормально разговаривать невозможно, и мне приходится перекрикиваться с моим провожатым – серьёзным молодым мужчиной, который представился просто Алексом. Посмотрев на его перепачканное лицо под оранжевой строительной каской, я со смущением осознаю, что, скорее всего, выгляжу не лучше.

– Сейчас перейдём в сектор один-четыре, там спокойнее, – ободряюще кричит он мне, заметив, как я морщусь от пронзительного звука.

В следующем секторе и в самом деле оказывается поспокойнее – в нём работают электрики, прокладывая толстые связки кабелей. Тишины здесь тоже нет, но по крайней мере, мы с Алексом уже можем общаться без крика.

– Так что здесь происходит, Алекс? – задаю я прямой вопрос. – Что вы здесь делаете?

– Пока что мы ведём предварительные работы, – отвечает он. – Выравнивание и шлифовка стен, выравнивание полов, и вообще удаление всего постороннего. Но на этом уровне выравнивать нужно совсем немного, в основном со стенами и полами работают на нижних уровнях. Я слышал, что там даже есть выходы в естественные пещеры, вот там-то и идут основные работы по выравниванию. Здесь такого совсем немного, больше хлопот с вывозом мусора, который остался от старых хозяев.

– И сколько же здесь уровней? – интересуюсь я.