Есть свои плюсы в том, чтобы иметь умную жену, которая легко разберётся с любым додекаэдром и объяснит его мужу понятными словами. И от которой никогда не услышишь: «Дорогой, я опять забыла, какую кнопочку здесь надо нажимать».

– Ну, наверное, было бы интересно посмотреть, – согласился я. – И как ты собираешься это сделать?

– Пока никак, – вздохнула она. – Я даже простейший тетраэдр не могу построить. Очень трудно создать напряжение пространства в виде идеально ровной тонкой линии. Да и от одного ребра толку никакого. Даже одна грань из трёх рёбер ничего не даст – нужна замкнутая фигура, чтобы пространство внутри свернулось. Я вроде поняла, как этого добиться, но нужно много практики.

– Вообще-то, это не должно быть сильно опасно, – прикинул я, рассматривая структуру. – Попрактикуйся. Правда, не совсем понятно, какие возможности здесь открываются, но что-нибудь полезное из этого наверняка выйдет.

– Давай этим вместе позанимаемся, – предложила Ленка. – У меня одной не очень получается, а вместе мы можем попробовать собрать что-нибудь простенькое, вроде тетраэдра.

– Ну, можно и позаниматься, – согласился я. – А почему ты зациклилась именно на правильных многогранниках? Возможно, другие виды многогранников тоже имеют какие-то интересные свойства.

– Мне кажется, что все рёбра и углы должны быть одинаковыми, а это верно только для пяти правильных многогранников. Есть у меня ощущение, что разные длины рёбер приведут к нестабильности структуры. Вот в этой структуре, например, посмотри на дальнее ребро в верхней части слева. Видишь, оно уже начинает немного деформироваться? И смежные рёбра ниже из-за этого стали немного короче, а верхние чуть длиннее. И если мы попробуем это ребро согнуть чуть посильнее… Ой!

Силы она приложила совсем мало, но ребро очень легко согнулось, и структура заволновалась. Сначала она слегка задрожала, затем дрожь перешла в колебания, которые начали усиливаться, а затем вся структура вдруг лопнула, и беззвучный взрыв отшвырнул нас прочь. Пейзаж закувыркался, и я неожиданно обнаружил, что крепко обнимаю Ленку, которая лежит на мне, а сильная боль в спине говорит о том, что я и на болоте умудрился найти какой-то камень.

– Вот! – с воодушевлением воскликнула она, даже не пытаясь подняться. – Не надо особо прикладывать силу, нужно просто надавить в нужную точку. А мы-то поначалу пытались на грани давить.

Я только закатил глаза, не желая поддерживать научный спор. Быстро же она забыла все свои опасения, стоило только чуть увлечься. А может, ей в конце концов передалось моё отношение – я-то вообще не верил ни в какие армии демонов в этом пузыре.

– Ты не ушиблась? – озабоченно спросил я вместо этого.

– Нет, – отозвалась она, прислушавшись к себе. – А ты?

– А я, кажется, да, – она немного толкнула меня вставая, и я скривился от острой вспышки боли. Синяк наверняка получился роскошный. – Знаешь, Лен, чем опасны увлечённые наукой учёные? Тем, что они могут и планету уничтожить – просто для того, чтобы проверить, получится у них или нет.

– Ой, что это?! – воскликнула Ленка, не обратив внимания на мою укоризненную речь. Она смотрела на то место, где раньше находилась структура. Я, морщась, сел, но взглянув туда, сам сразу же забыл о боли.

Там, где раньше находилась структура, сейчас располагался большой круглый сугроб саженей пять в диаметре. Через весь сугроб пролегал санный путь со следами полозьев и копыт, а в центре стояли сани. Даже мне, человеку, совершенно незнакомому с лошадьми, было очевидно, что лошадь выпрягли в спешке, обрезав элементы упряжи. Сани были порядком заляпаны кровью; кровь была и на снегу, а вокруг было множество следов какой-то примитивной обуви – то ли валенок, то ли каких-то онучей.