«Он отправит меня в столицу, – думала в панике Ника. – Он позвонит в Италию, и маме придется вернуться. Но разве я виновата, что сломался мой ноутбук? И почему отец против «Альтара»? Против моих успехов в игре? Он же сам играет, да еще из Ратуши!»

Ника и не заметила, как добрела до Чируши, мелкой речушки в парке Победы, где в детстве они пускали кораблики и пытались построить плот из фанеры. Она села на старую лавочку с шаткими подгнившими досками и посмотрела на реку.

Парк шелестел травой и переплетал прозрачные тени, будто узор макраме. Река, и весною не полноводная, скользила юркой иголкой, едва заметной в прибрежной траве. Здесь разрослись хвощи, жирные, как многоножки, – они караулили реку под прикрытием резных папоротников и покрытых серебристым налетом изъеденных лопухов. Кое-где в воде торчали кубышки – яркими пятнами краски на коричневом илистом фоне. Заходящее солнце, забрызгав весь парк россыпью рыжих зайчиков, кокетничало с кубышками и пряталось в зарослях лопухов, заманивая звонких стрекоз.

Сколько игр они здесь сыграли – и в пиратов, и в дикие прерии! Этот заброшенный парк манил, точно джунгли на неизвестной планете. А теперь в парке было пустынно. И вообще Старогорск начинал напрягать. В мегаполисе Нике пришлось несладко, но в городе детства уже накопилось столько проблем, что на миг захотелось в столицу, даже гнусный мажорный класс стал не настолько противен. Там верховодили гады, но гады понятные, примитивные. А родной городок говорил загадками и запугивал до мурашек.

Старогорск-то и городом, в сущности, не был – так, поселение вокруг института. Из пейзажа вокруг – поля с вкраплениями дачных поселков, лес, граничащий с заповедником. Раздолбанная бетонка, выводящая на окружную трассу.

С реки потянуло холодом, и Ника поджала ноги. Темнеет, пора домой. Если придется опять извиняться, она предъявит свой ноут в качестве оправдания. Папа на «ты» с любой электроникой, пусть попробует починить. Потому что иначе беда с девайсом. И с «Альтаром» тоже беда.

Ника встала и развернулась к дорожке.

На дорожке стояли трое. Парни, в руках батлы пива, и они достаточно пьяные, чтобы забыть о последствиях. Достаточно взрослые, чтобы думать о гадостях. Ника сжалась в плотный комок и отступила к скамейке. На миг показалось, что журчит вода и под ногой скользкий кафель, а парни гыгыкнули в предвкушении. Они внаглую слюни пускали на ее загорелые ноги и на «шорты-одно-название», в которых Ника рванула из дома.

– Маленькая замерзла! – протянул вихрастый подонок, делая шаг вперед. – А мы ее щас согреем…

– А мы ей пивка предложим! – в том ему подхватил второй, чернявый и мутный гном. – А потом еще мно-о-ого чего. Ты нас не бойся, детка, с нами весело, мы хорошие!

– Чур, я первый ее пощупаю, а то будет как в прошлый раз, – хриплым голосом встрял бородач, возвышаясь над их головами.

Ника пятилась в глубину парка, отступая поближе к реке. Если отсюда рвануть сразу в воду, удастся ли ей убежать? Вдруг от нее отстанут? Она рывком обернулась, оценивая расстояние, бородач толкнул к ней вихрастого. Но тот споткнулся на ровном месте и рухнул мордой в асфальт, получив по зубам кроссовкой.

Кто-то врезался в пьяных гопников, лупя их, как старые груши, кто-то свалил бородатого и двинул чернявому между ног, и все это с прибаутками, опускавшими на самое дно:

– Это кто же у нас тут гуляет? Сексуальные активисты? Сексуальные недомерки? Швали развелось в Старогорске!

Бородач опомнился быстро, кинулся с кулаками, но случайный защитник Ники был не дурак подраться: он увернулся от бородатого и снова двинул чернявому, завозившемуся на асфальте: