Признаться, меня сейчас съедает натуральная злость: вчера Карина и не подумала мне что-то написать, а сегодня у нее, оказывается, для меня важные новости.

Добираюсь до лифта. Все это время в душе ворочается червячок сомнения. Я ведь возможно поступаю так с матерью своего ребенка, с женщиной, которую я собирался сделать женой. Но если быть честным, я понимаю, что меня достали ее выкрутасы!

Я позволяю признаться себе самому в очень неприятной вещи: я не уверен в том, что Карина меня искренне любит.

Жму на кнопку лифта и ожидаю пока мягко жужжащая кабина опустится до первого этажа.

Не знаю, правда, почему я в итоге запал на эту женщину. Наверное мне было так больно, когда я понял, что Алена не примет меня с моим диагнозом, я хотел отвлечься, мечтал доказать себе, что я, блин, подарок. Любая удавится за то чтоб оказаться в моей постели.

Я ошибался.

Гляжу на то как Карина медленно оборачивается в мою сторону. Поверить, наверное, не может в то, что ее очередной ход не сработал.

— А ты пока отдохни и езжай домой! — заявляю я, когда вижу как она направляется к турникетам.

Двери захлопываются и кабина отправляется наверх. Внутри вдруг становится тепло.

«А что если я смогу прожить без этой женщины?» — неожиданно появляется в голове. Я чувствую как по рукам пробегает дрожь, сердцебиение прибавляет темп. Я позволяю себе допустить мысль о том, что красивая секретарша никогда меня и не любила.

Что если я предложу ей сделку: огромные деньги в обмен на ребенка?

И тут же со всей силы бью по вмонтированному в стенку кабины зеркалу. Чувствую горький привкус на языке. Выходит, что ты облажался, Каширский.

Двери открываются с приятным мелодичным позвякиванием — я сам попросил оборудовать этим лифт.

— Оу! — раздается позади меня знакомый голос.

Оборачиваюсь: Алена.

Та смотрит на меня во все глаза, а потом отпивает из чашки кофе так, словно ничего не произошло.

Вскоре бывшая кивает на зеркало и я вижу, что по ровной глади пошла трещина.

— Ты думал, оно не бьется? — спрашивает бывшая, заходя в лифт.

— Что ты тут делаешь? — оборачиваюсь к ней и тут только замечаю, что поранил ладонь, по коже скользят несколько свежих капель крови.

Прячу за спину кулак. Не хочу сейчас выглядеть слабым и так довольно того, что я разбил зеркало в лифте прямо на глазах у Алены.

— Еду вниз, — как ни в чем не бывало отвечает она. Заходит в кабину и нажимает на первый этаж.

Двери захлопываются до того как я успеваю этому помешать.

В итоге мы оказываемся запреты в лифте. Слышу ее нежный, успевший уже подзабыться аромат и вдруг впадаю в подобие того приступа нежности, который накатил на меня вчера вечером.

Алена стоит не двигаясь.

Я тоже распрямляюсь. Стараюсь не дышать.

Она вдруг оборачивается и краем глаза смотрит на меня.

— А тебе просто нравится кататься в лифтах? — спрашивает.

В ответ я ухмыляюсь.

На язык просится что-то вроде комплимента — сказать о том, что моя любовь к лифтам зависит от попутчиков, но я на это не решаюсь.

Просто делаю пару шагов вперед.

— Ты не дала мне выйти, — с этими словами я демонстрирую трость.

— Оу! Значит, та самая ваза…

Приятно слышать в ее голосе сочувствие.

— Извини! — все ехидство в одночасье сходит с ее лица.

— Да ничего, — чувствую, что улыбаюсь. — Всего лишь надорванная связка…

— Если бы я знала, Глеб…

— То что? — встаю вплотную к бывшей жене и отчетливо понимаю то, что меня к ней тянет, хочется тронуть ее прядь, наклониться, вдохнуть запах. — Повезла бы прямиком в госпиталь, а не ребенка спасать?

Она фыркает и снова отпивает кофе.