Растворилась ночная гроза, как лазутчик ночной.
Растрепала палатки, коней растревожила чутких,
Разорила обозы своей ураганной пращой,
И ушла, будто шутки стихии – невинные шутки.
Из палатки выходит король – он похмелен, суров.
Он не выспался, он пил три дня, он неделю без женщин,
Он в навоз наступил, едкий дым от подмоченных дров…
Но рассвет! Воробьи!
И король засмеялся беспечно…
Любовь врывается
Любовь солнечными лучами врывается в мою голову.
Продирается сквозь позвоночник, и вытекает из пальцев,
И сквозь пол просачивается, и достигает центра Земли.
И из центра Земли вырывается столб живой бурлящей влаги,
И вливается в меня, и переполняет меня целиком,
И руки взмывают сами вверх фонтаном,
И превращаются в крону дерева,
И птицы слетаются и начинают вить гнезда.
А я не знаю, дуб я или ясень.
А может быть, липа или граб —
Пока непонятно, потому что листиков еще нет.
И вот я стою со звенящей кроной и не знаю, дуб я или ясень,
А интернет ко мне уже не подвести.
Солнце ведь не провайдер, ветер не провайдер.
И вообще ничто не провайдер кроме провайдера.
Ну да и ладно, проживу без википедии, в конце концов.
Тут птицы, гнезда, почки набухают и чешутся.
Божья коровка сонно ползет по коре, и в корнях кто-то копошится,
И вообще все хорошо, вот только бы узнать
Дуб я или ясень.
Загадай про меня
Мастерица-луна ткет из бисера звездный ковер.
Ты стоишь на ветру. На одной из бесчисленных станций.
Между нами билет, РЖД и отложенный спор.
Вот звезда сорвалась, хочет спрятаться за семафор.
Загадай про меня —
Я хочу для тебя исполняться.
Рядом курит старик, предлагает продолжить банкет.
Ты стоишь и молчишь. И жуешь привокзальную пиццу.
Проводница кричит, угрожает закрыть туалет.
Исполняет пакет на перроне нехитрый балет.
Помечтай обо мне —
Я хочу тебе ночью присниться.
Питерский дворик. Зима
Воскресный город. Ночь. Луна. Балкон.
Пар изо рта в фонарном свете вьется.
Сосульки блестками. Дом рвется ввысь колодцем.
И сердце бьется медленно, легко.
А завтра день, и суета, и люди.
Машины, гам и смог, звонки, дела.
А нынче – блеск оконного стекла,
И за стеклом свет чьих-то сонных судеб.
Чуть окна гаснут – бисер звезд горит.
Мне некуда спешить – зависло время.
Дом полон тишины и сновидений.
Весь двор залит покоем до зари.
Субботняя ночь
Жизнь кончается так же, как банка сгущенки:
Вроде только открыл – и почти сразу пусто.
А вдали нечто светлое – парень с девчонкой
Встали под фонарем и беспечно сосутся.
Помолиться бы мне, щедро ложью украсить
Бестолковые дни и бессонные ночи,
Что не зря ел и спал, что не зря губы красил,
А чего-то постиг,
обессмертил
и проч.
Товарищ таракан
Ну что вы,
Товарищ
Таракан,
Ползаете деловито,
С окаменевшим кефиром стакан
Огибая брезгливо-сыто?
Размороженный раскисший сырой пельмень
Откусив,
Оставлю вам, как другу лучшему —
Грызите, щупайте усиками, топчите лапками,
КАК ОНА МОЮ ДУШУ!
Ни пить, ни есть, ни в кино без нее – скука!
Богиня,
Заинька,
Сука!
Смеялась, шуршала, вгрызалась в печень —
А от этого до сих пор не лечат!
Куда смотрят Минздрав, полиция, дезинсекция…
Как разгрызенный пельмень – сердце.
Я опять виноват
Я на кладбище снов обновляю кресты,
Две монетки поверх век умерших иллюзий.
Все колени истер, соблюдал все посты,
Думал – бэтмен и бог, оказалось – что лузер.
Снова нужен апгрейд, индульгенции в долг…
На асфальт с облаков иллюзорного рая…
Крылья не отросли, парашют не помог…
Я опять виноват, я опять умираю.
Снова слаб и не горд. Снова жалок и мил.
За ошибки и риск в мути одномоментной
Я прошу извинить, я прошу новых сил,
Чтобы снова ползти в направлении света.
Тебе, Родина!