– Просто так удобнее, – переписывая имена и фамилии вновь прибывших, сказала Катя, – врачи, учёные, военные, полицейские среди вас есть?

Люди вразнобой отрицательно помотали головами, только одна полная женщина с измождённым лицом и запуганным взглядом подала голос:

– Я поварихой была там. Олька меня зовут.

– Отлично, повара нам очень нужны. Особенно если умеете из скудного набора сделать хороший ассортимент блюд.

– Я помню, мы чай из еловых веток даже делали, – печально усмехнулась женщина, – если надо готовить, буду готовить, всё что надо буду делать, – в голосе женщины блеснула слеза, – только бы не обратно.

– Оля, не плачьте, теперь всё будет хорошо, – Катя помолчала, – ну насколько может быть хорошо в нынешней обстановке. Сейчас я заполню все документы, а Крис вас проводит в ваш дом, он у вас один на всех будет, но разместитесь, я думаю.

– Так-то уже какое-то время вместе. Так-то по дороге все нашлись. – угрюмо сказал один из мужчин.

Вдруг от ворот протянулся однократный глухой сигнал, завертелись красные фонари, видные из любой точки лагеря и послышался звук, словно по земле тащили что-то тяжёлое.

– Позвольте узнать, что это? – спросил второй мужчина.

– Как вас зовут?

– Мединский Ярослав Андреевич.

– Это вернулись ребята с вылазки, ничего необычного.

– А почему они так свободно заходят? Ведь мы провели столько часов в карантине?

– Потому что они там и живут. Они не заходят сюда, мы не выходим туда. Есть надобность зайти или выйти, всё только через анализы и ожидание. Но, как правило, им редко нужно внутрь. Там созданы для ребят комфортные условия.

– Зачем они это делают? – спросил Мединский.

– Потому что нам нужно что-то есть и запасы нужно всё время пополнять, лагерь был готов наполовину в начало повальной пандемии. – закрывая журнал, сказала Катя. – Вручаю вас Крис, а то я и так уже опаздываю.

Кристина еле вырвавшаяся из капкана смерти и чуть не сгоревшая в агонии болезни, довольно медленно приходила в себя и прошедшие несколько месяцев постоянно чувствовала слабость. Но лежать в четырёх стенах вагончика, где она поселилась с Толоконниковым, было невыносимо. Миша приходил ночевать редко, он вместе с другими думал над стратегией расширения и расчистки близлежащих земель от долбиков. Да и для Кристины он стал лишь заботливым другом и дрожал над девушкой как над хрустальной вазой, предугадывая каждое её желание. Поначалу Кристине это даже льстило, но потом она начала злиться, потому что в этом огромном широкоплечем мужчине она совсем не хотела видеть дуэнью. И окончательно возненавидев однотонные стены, Кристина, как только смогла ходить, нашла себе самое несложное задание и теперь сопровождала прибывших по новым домам.

– Слышьте, – уставилась на Крис молодая женщина, – а зачем и правда они за стену лазают? Или здесь заставляют?

Кристина молча смерила женщину взглядом, помолчала несколько секунд и скучающим тоном ответила:

– Они идут на это сознательно. Кто-то просто остался один и только так, каждый день балансируя на опасной ноте, может забыться, кто-то за то, что дают большие продуктовые наборы, есть и те, кому нравится носиться по вымершим городам-призракам и собирать всё, что пригодиться для мирной жизни. Но есть и военные, они охраняют внешний периметр.

–Страсти какие-то. А здесь зарплату плотют? – не унималась женщина.

– Зачем вам здесь зарплата? Здесь каждый делает что может. Еда в столовой, есть прачечная, есть работа.

– А чё, всё бесплатное? – приоткрыв рот и всё время облизывая губы, вопрошала собеседница.