Однажды во время игры в поло, когда Эллен стремительно неслась к цели, она видела странный сон наяву: она скакала с развевающимися волосами на белой лошади и при этом ощущала себя как будто невесомой и невероятно ловкой, а копыта лошади едва касались земли. С той поры ее не оставляла надежда, что в другой жизни она была принцессой и что придет время, когда она встретит своего принца. Вот и сейчас Эллен подумала об этом и с этой мыслью вошла в большое помещение бюро адресного стола.

Когда Амалия еще ходила в школу, она уступала сестре по всем статьям. Ее тетрадки сразу можно было опознать по вырванным страницам. В восемь лет она, к великому сожалению окружающих, все еще упорно писала мелом не только на школьных досках, но и на дверях туалетов и гаражей: «Кто читает, тот дурак». В солнечные дни она больше всего любила болтаться в саду и лазить по деревьям. А однажды поймала птенца и пыталась накормить его червяками. Оценки в табеле внучки мало радовали Хильдегард Тункель, зато не мог не доставлять удовольствие ее детский неподдельный интерес к природе, чего она никогда не замечала у собственных пятерых детей.

– Плоды тисовых деревьев порядком ядовитые, – поучала она маленькую девочку, – но посмотри, что я умею! – Она положила себе в рот красную ягоду. – Если осторожно языком отделить во рту косточки и выплюнуть, то после мякоть вполне съедобна. – И бабушка показала, как это делается. – И она вкусная, только, прошу тебя, никому не рассказывай, пусть это будет нашей с тобой тайной!

– Птицы тоже едят эти ягоды, – вставила слово Амалия.

Ей ли было не знать, какая живность в саду чем питается, ведь она наблюдала за ними со всем своим детским, непосредственным участием.

Сегодня, пользуясь случаем, Амалия решила возместить долгие часы под неоновыми лампами в медицинском кабинете и практически целый день провела на воздухе, наслаждаясь солнечными лучами. Собственно, как и во все прочие июльские выходные, когда выдавалась хорошая погода, Амалия, как правило, загорала в саду, время от времени, правда, вскакивая, чтобы перетащить шезлонг из тени на солнце или чтобы поболтать с неутомимой, непрестанно хлопотавшей по хозяйству бабушкой. Вот как сейчас:

– Ну и как тебе Уве? – поинтересовалась она.

Бабушка выпрямилась и прислонила грабли к вишне:

– Что ты хочешь услышать? Уж не собираешься ли ты выйти за него замуж?

Это «уж не…» Амалии не понравилось.

– Речь не об этом, – поспешила она оправдаться, – я всего лишь спросила, как он тебе понравился.

– Да я едва знаю этого твоего мужичка!

Амалия снова устроилась на солнышке. Бабушке он не нравится, решила она, иначе бы она не так отреагировала. Может, она вообще недолюбливает больших людей, потому что считает себя обделенной ростом. К тому же Уве на днях похвалил ее творожники, пошутив, что они сделаны из зеленого клевера, – и, пожалуй, немного переборщил.

Спустя пару минут лицо Амалии неожиданно накрыла тень. Это над ней склонилась бабушка, которая тоже обдумывала последний короткий разговор.

– Прости, – сказала она шутливым тоном, – у меня возникло подозрение, что он горемыка. Пожалуйста, не совершай ту же ошибку, что и твоя мать!

«И все-то у них крутится вокруг денег, – разозлилась про себя Амалия. – По-видимому, они ждут, что я подцеплю миллионера. Да-да, знаю, отопление долго не протянет, нужно обновить черепицу на крыше и все такое. Надо бы продать этот полусгнивший сарай, а еще лучше спалить. Тогда только они успокоятся».

О замужестве Амалия едва ли задумывалась, скорее о ребенке. Ведь ей каждый день по профессии приходилось сталкиваться с женскими репродуктивными проблемами. Помимо постоянных заборов крови на анализ, ультразвуковых исследований и гормональных консультаций, в кабинете гинеколога она видела много радости и горя, объятий и слез: женщин, готовящихся стать матерями и излучающих лишь счастье, и тех несчастных, кому это было заказано. Или женщин, для которых положительный тест на беременность был равносилен шоку, и они видели только один выход – как можно скорее избавиться от плода. Забеременеть в неподходящий момент и не от того, от кого надо бы, было для них катастрофой.