– Это мне понятно, – кивал юноша. И заверил резидента. – Всё что увижу – запомню.

– Ну а как там с контактами в поместье?

– Ну… Скажем так, – начал юноша. – Кое-что есть.

– Вот как? – Оживился Сурмий. – Что-то интересное?

– Президент пытмарков Лиля. – Произнёс Свиньин, внимательно следя за реакцией резидента. И он не ошибся в своих предположениях. Тот остался почти невозмутим, услышав кандидатуру молодого человека: ему было неинтересно.

– Я видел её пару раз… – Вспоминает Сурмий. – Но пытмарки… Это не интересно, возни с ними много, а результат околонулевой. Сегодня он активно сотрудничает, а уже к вечеру в биобаке на переработке, съел грибов, выпил латте с лавандой, расслабился, решил похвастаться, сболтнул лишнего – и свои же его тут же и

заложили.

– Ну, за неимением речных омаров едят болотных устриц. – Заметил ему юноша. – Тем более, что она только что весьма эффективно и жёстко подавила мятеж, и Бляхер встал на её сторону. Не дал её свергнуть.

– Вот как? – тут уже резидент заинтересовался.

– Да. У неё твёрдый характер, при слабых мозгах. Хорошая комбинация. Она держит пытмарков в кулаке. Скорее всего поэтому Бляхер её и поддержал при попытке переворота. – Продолжал Свиньин. – К тому же она имеет свободный выход в город, могла бы выполнять роль наблюдателя или связной. Всё-таки она имеет доступ на нижние этажи поместья. Она распределят рабсилу.

– Да, Ратибор, в этом что-то есть, – чуть подумав согласился резидент. – Возможно вы правы. Возможно её стоит взять в разработку.

– Стоит-стоит, она почти готова к сотрудничеству. – Уверял его Свиньин. – Она поэтесса. Пишет стишки под грибами.

– Хорошие? – Поинтересовался резидент.

– На любителя… Грибов. – Пояснил юноша. – Впрочем, она неплохо отражает действительность. Вот только требует, ну, во всяком случае, от всех своих подчинённых, обращаться к себе через форму местоимения третьего лица среднего рода.

– Она – оно? – Уточняет резидент.

– Она – оно, – подтверждает молодой человек. – Это у свободолюбивых сейчас тренд такой.

– Да, я слышал об этом. Скорее всего это косвенный признак дегенеративности.

– Дегенеративность? Ну, да… Не исключено, – согласился Ратибор. – А в совокупности с низким интеллектом, она может послужить нам с искреннем непониманием происходящего.

– Всё, убедили, убедили, – произнёс Сурмий. – Берём её в разработку. Вы сказали, что она пишет стихи?

– Да, поэтому грошовая брошюрка смехотворным тиражом сблизит её с нами. Главное, чтобы выпустило книгу известное издание. Нужно потешить её самолюбие.

– Согласен, – кивает резидент. – Поэтам нужно признание.

– Именно, именно. – Говорит Свиньин.

– Думаете заняться этим сами?

– Боюсь, что времени на это у меня не будет… – Отвечал юноша чуть

погодя. – Завтра, послезавтра решится вопрос с моим допуском в подвалы. Так что… Мне будет не до поэзии.

– Понимаю. Я займусь поэтессой. Завтра же запрошу в центре субсидий на эту операцию, и как только получу согласие готов начать. – Говорит Сурмий. И продолжает. – А как вы мне её

передадите?

– Может… Представлю вас как агента издательства? Или… – Ратибор замолчал, понимая, что для резидента это будет означать определённый риск. Сам-то он пользовался, хоть и относительной, но всё-таки дипломатической неприкосновенностью. У резидента такой неприкосновенности не было. – Или надо что-то придумать.

– Придумаем. – Заверяет его Сурмий. – Как только получим одобрение центра, сразу за это дело и возьмёмся. А больше у вас на примете никого нет? – Сурмия явно не удовлетворял столь скромный выбор кандидатов в агенты. Президент пытмарков – конечно же мелочь. Сам же он, не имея доступа в поместье, не имея возможности даже близко подобраться к лицам там обитающим, был очень ограничен в возможностях вербовки.