Всегда допустимо, если расчеты бывают ошибочны в другую сторону.

Опоздание, которое у нас было в Ла-Манше, мы удачно наверстали во время плавания вдоль испанского берега и дальше на юг. Северный ветер держался, пока не перешел в северо-западный пассат; с ним мы и дошли. Вечером пятого сентября мы на основании полуденных наблюдений рассчитывали увидеть маяки, и в 10 часов вечера с такелажа было сообщено, что виден мигающий свет Сан-Лоренцо на островке Фора у Мадейры.

На следующий день ранним утром мы бросили якорь на Фунчалском рейде. Я сговорился со своим братом, что он прибудет в Фунчал с таким расчетом, чтобы быть там раньше нас. Однако прошло порядочно времени, а его все не было; мы уже стали было льстить себя надеждой, что прибыли первыми, как вдруг заметили его в одной из лодок, шедшей рядом с «Фрамом». Мы рассказали брату, что на судне у нас все обстоит хорошо и благополучно, а он привез нам изрядную связку писем и газет с известиями из дому. Какой-то суетливый человечек, сказавший, что он доктор и в качестве такового явился исполнять свои служебные обязанности и освидетельствовать состояние нашего здоровья, заметно заторопился уйти поскорее с корабля, так как, поднявшись по трапу, очутился прямо перед двумя десятками собачьих пастей, широко разинутых по случаю довольно жаркой погоды. Интерес ученого мужа к состоянию нашего здоровья как ветром сдуло; ему пришлось подумать о своей собственной безопасности, охраняя свою жизнь и здоровье.

Фунчал был последним местом, где мы могли войти в связь со внешним миром, поэтому здесь были приняты все меры, чтобы всячески пополнить свои запасы; главным образом необходимо было забрать на судно как можно больше пресной воды. Нас ожидал огромный расход ее, а мы должны были во что бы то ни стало избегать малейшей возможности ее нехватки. Нам пришлось наполнить всевозможные вместилища и сосуды этой драгоценной влагой. Так мы и сделали. В громадную шлюпку, помещавшуюся как раз над большим люком, мы налили около 5 тысяч литров. Это был довольно рискованный эксперимент, чреватый последствиями в случае крена; но мы утешали себя надеждой на хорошую погоду и тихое море в ближайшие недели. Во время нашей стоянки в Фунчале собаки получили в виде весьма желательной перемены в пище две солидные кормежки свежим мясом.

За каждым таким праздничным пиршеством исчезала с внушительной быстротой порядочная лошадиная туша. Сами мы, конечно, роскошно угощались имевшимися здесь в громадном изобилии фруктами и овощами; нужно было использовать последнюю представившуюся теперь нам возможность и насладиться подобными прелестями.

Наше пребывание в Фунчале затянулось на несколько больший срок, чем предполагалось раньше. Машинисты нашли нужным снять винт, чтобы осмотреть подшипники. На эту работу пошло два дня, и пока три машиниста старались изо всех сил выполнить ее, изнемогая от жары, остальной экипаж воспользовался случаем поближе осмотреть город и его окрестности; половина команды поочередно спускалась на берег на целый день. Была совершена экскурсия к одному из многих отелей для туристов, расположенных на горах, окаймляющих город. Наверх, на высоту нескольких сот метров, поднимаются очень легко при помощи зубчатой железной дороги; за те полчаса, которые продолжается подъем на гору, представляется прекрасный случай любоваться пышным плодородием этого чудесного острова; в отелях прекрасный стол и, конечно, еще более прекрасное вино. Нужно ли говорить, что мы оказали большую честь и тому и другому! Для спуска применяется более примитивный способ передвижения – он совершается на санях. Пожалуй, читатель изумится, услышав о санных поездках на острове Мадейра; для пояснения сообщу, что у саней деревянные полозья, а улица или дорога вымощена черным, очень гладким камнем. Нельзя пожаловаться на медленность спуска по крутым склонам; каждые сани тянутся или толкаются тремя-четырьмя черномазыми туземцами, которые, надо полагать, обладают первоклассными ногами и легкими.