Как ни странно, эльф тоже попросил мясо.

- А разве вы…

- Моя матушка предпочитает питаться растительной пищей, - он поставил коробку на стол, чем вызвал нездоровое любопытство подавальщицы, которая шею едва не вывихнула, силясь разглядеть содержимое. А когда разглядела, слегка сбледнула с лица и вообще улыбка ее прежняя померкла. – Но мне этого маловато. На Границе едят почти одно мясо… и шоколад. Хорошо восстанавливает силы.

Я кивнула, соглашаясь.

И вправду хорошо.

Шоколада надо будет прикупить.

И спрятать.

Хорошенько спрятать. У Греты на шоколад нюх, и не то, чтобы я жадной была, но вот… душа требовала иметь стратегический запас шоколада. Просто на всякий случай.

И в память о голодных временах.

Голодный некромант – это плохо.

Эльф жевал мясо. Причем умудрялся делать это с видом задумчивым и отрешенным. Однако ни капли подливы не упало мимо тарелки, впрочем, как и в тарелку. Он ловко орудовал вилкой и туповатым ножом, который ему поднесли вместе с льняной салфеткой.

Мне салфетки не досталось, а вот нож свой имелся, куда как острее, а что черный и ритуальный, так это смотря у кого какие привычки.

- П-прости, ты не б-будешь возражать, если я расскажу своим?

- О чем?

Признаться, сытая, я смотрю на жизнь немного иначе. Оптимистичней, что ли? Не важно, главное, мерзковатое ощущение отступило. И вообще, воображение у меня живое…

Заговор гильдии… как же…

Все куда проще. Засранец Седрик за малую плату мимо гильдейской кассы помог бедному крестьянину решить его проблему за счет одной дуры. А что эта дура подписывает бумаги не глядя, так это ее собственная проблема.

- Гворх. В городе. Старый. Это плохо.

Я согласилась, что гворху в городе делать нечего.

Пусть даже не совсем и в городе, ибо формально и деревенька, и кладбище ее еще не вошли в большое кольцо, что и давало Гильдии право послать старосту с его бедами к свободным охотникам. Небось, будь кладбище и вправду городским, Седрик три раза подумал бы, прежде чем так шутить.

Городской глава к вопросам безопасности относился весьма серьезно.

- Говори.

- А… - он подвинул коробку, окинув задумчивым взглядом содержимое.

- Забирай.

Мне что? Мне не жалко. Сытая, я на удивление великодушна.

- Благодарю… и не б-будет ли дерзостью с м-моей стороны нап-помнить о… з-завтрашнем з-завтраке… м-матушка б-будет ждать, - почти шепотом закончил он.

А я вздохнула.

Что ж, назвалась невестой? Полезай к свекрови в логово. А с другой стороны еще посмотрим, кто кого сожрет. И вообще, это ложь, что некроманты – на диво неблагодарный народ. Я добро помню, и потому кивнула.

Эль дернул ухом. Правым.

И левым тоже.

И подвинул коробочку еще ближе. И вид у него был такой…

- Слушай, - ягодный взвар в трактире оказался неплохим, как и пироги. – А чего ты вообще из Патруля этого ушел? Торчал бы себе на границе, бдил там, хранил покой мирного населения вдали от мамы. Или она тебя заставила?

Острое эльфячье плечико опустилось, а сам Эль сгорбился – не знала, что он так умеет – и сказал:

- Почти… поступила жалоба… пропадает птица и мелкий скот. И беспокойно становится. Понимаешь? Молоко киснет и все такое… кто-то видел тень. Кому-то кошмары стали сниться. Много кому.

Кошмары – признак фиговый.

Нет, они всем время от времени снятся. Я вот частенько вижу себя стоящей перед экзаменационной комиссией. И в голове пустота, но ладно бы только это, нет, потом приходит осознание, что я стою голая. Вот как есть…

Но это личное.

И у каждого свои скрытые страхи. Но когда они начинают вылезать не у одного-двух человек, но массово, ищи причину. Как правило зубастую, хищную и ждущую, когда ослабленная бессонницей добыча разомкнет охранный контур.