Затем оба в форме старших лейтенантов авиации отправились в главный корпус центра, где им нужно было надеть скафандры. Первым стали облачать Титова. Это ничего не значило, но всё же лица Юрия и Германа сделались задумчивыми. Кто же из них? Кто?!

Когда скафандр застегнули на Гагарине, несколько служащих космодрома попросили у него автограф. Юрий удивился – это были первые автографы в его жизни. Похоже, работники уже что-то знали. Или о чём-то догадывались. На самом деле решение уже было принято – Королёвым. Но остальные об этом решении могли только гадать.

Юрий и Герман вышли на улицу. Скафандры сковывали движения, оба выглядели, словно роботы из фантастических фильмов.

На улице возле автобуса их ждал Королёв. Он взял под руку Гагарина и отвёл в сторону. О чём они говорили, никто не слышал. Позже Юрий Алексеевич рассказал, что Сергей Павлович давал ему последние советы – последнее напутствие. Но содержание разговора так и осталось тайной.

Королёв выглядел очень усталым. Всю ночь он провёл возле корабля на стартовой площадке. Проверял каждую мелочь. Мрачно шутил. Не выдавал своего волнения. Королёв был очень сильной личностью. Никто и никогда не видел его в смятении и отчаявшимся. Это был человек-глыба.

Гагарин и Королёв, уже после полёта.

Затем космонавты и сопровождающие их офицеры поднялись в салон голубого автобуса. Машина заурчала двигателем и тронулась. На полпути к стартовой площадке Гагарин наклонился к старшему офицеру и что-то сказал. Тот улыбнулся и крикнул водителю: «Останови!» Гагарин вышел наружу. За ним – двое служащих космодрома. Расстегнули специальный клапан на скафандре. И… Юрий справил нужду – прямо у автобуса. Все засмеялись. Гагарин поднялся в салон и сказал: «Всё, теперь готов».

Машина покатила дальше. Впереди поднималась громада стартового стола. А на нём возвышалась стройная, как рождественская свеча, ракета. «Восток-1». Первый пилотируемый космический корабль в истории человечества.

После разговора Гагарина и Королёва всем стало ясно – первым будет Юрий. Некоторые сомнения ещё оставались, но когда Гагарин вышел из автобуса, служащие космодрома и члены отряда космонавтов бросились именно к нему. Андриан Николаев так расчувствовался, что решил поцеловать Юрия. И так ударился головой о козырёк шлема скафандра, что даже охнул.

Гагарин и Титов едут в автобусе к стартовой площадке, поздняя реконструкция (съёмок во время подготовки к полёту не проводилось).

Гагарин доложил председателю Государственной комиссии о готовности к полёту. Затем обратился к немногим допущенным на космодром журналистам (тщательно отобранным офицерами безопасности). Спустя несколько часов это заявление прозвучало по радио, а на следующий день было опубликовано всеми советскими газетами…

Что в этот момент чувствовал Титов? Когда много позже ему задали этот вопрос, Герман сдержанно ответил: «Зачем вы об этом спрашиваете?»

Это был самый важный момент в жизни обоих космонавтов. Для Гагарина – момент небывалого взлёта – в прямом и переносном смысле. Для Титова… Момент взлёта его коллеги и хорошего друга.

Около 7 часов утра Гагарин поднялся на площадку лифта. Заработал электродвигатель. Поднявшись к кабине, Гагарин обернулся и посмотрел вниз. На него заворожённо смотрели десятки людей, среди которых был и Королёв. Юрий приветственно помахал им рукой.

В 7 часов 10 минут он уже занял место в кабине и включил радиосвязь. Сергей Павлович услышал голос Гагарина. Юрий Алексеевич попросил включить «музычку». Королёв распорядился поставить какую-нибудь музыкальную запись. В гермошлеме Гагарина зазвучала песня Булата Окуджавы.