Большинство людей через эго-функции способно до некоторой степени нейтрализовать эффекты комплексов. Эта способность отвечает интересам адаптации и даже выживания. Это родственно (или возможно идентично) способности к диссоциации. Если этого не происходит, эго-функция может быть нарушена как раз в момент опасности, когда «холодная голова» крайне необходима. В профессиональной деятельности в интересах дела необходимо отодвигать собственные комплексы в сторону. Психотерапевт должен быть способен держать в рамках собственные эмоции и личные конфликты во время работы с пациентами. В интересах пациента, чья жизнь течет не лучшим образом, врач должен оставаться спокойным даже в моменты полного хаоса в своей собственной жизни. Любая работа должна выполняться вне зависимости от того, что происходит в личной жизни. Как говорят в театре, show must go on[6]. Это требует способности, как минимум, в некоторой степени отключить влияние комплексов на эго-сознание. Обсуждая способность контейнировать собственную тревогу и реакции комплексов, Юнг приводит пример бесспорного мастера этого искусства, дипломата Талейрана. Дипломаты действуют согласно инструкциям глав государств и используют словарь, который позволяет ограничить до минимума их собственные чувства и предпочтения. Они преуспевают в искусстве речи, скрывающей эмоции и признаки комплексов. Впрочем, их преимущество связано с тем, что они не подключены к психогальванометру.

Обычно считается, что комплексы должны быть «индивидуальными». И большинство комплексов, несомненно, возникает у людей благодаря их собственной жизненной истории, и принадлежат они конкретному человеку. Но существуют также семейные и социальные комплексы. Они принадлежат индивидууму не больше, чем ему принадлежит, например, инфекционное заболевание. Такие вещи имеют коллективный смысл, а люди лишь «подхватывают» их. Это означает, что в обществе множество людей имеют похожие элементы внутренней организации. Люди, выросшие в одной семье или в родственном окружении, а также в одной культурной традиции, используют много схожего из общей бессознательной структуры. Даже в таком большом и разнообразном обществе, как американское, существует немало социальных процедур, единых для всей популяции. Почти каждый ребенок идет в школу в возрасте пяти – шести лет, переживает похожие стрессы от тестирования и травмы от неудач и унижений, затем проходит через тревогу во время экзаменов при поступлении в колледж или во время собеседований при приеме на работу. Все эти общие переживания в присутствии различных, но находящихся в похожей позиции «властей» создают социально обоснованные психологические паттерны, тонко программируя индивидуальное бессознательное. Типичные травмы создают типичные комплексы. Иногда они генерализуются. Раньше было принято говорить о «менталитете депрессии», характеризуя людей, переживших 1930-е годы и травму Великой депрессии. Сегодня мы говорим «ветеран Вьетнама», имея в виду всех, кто участвовал во Вьетнамской войне, обобщая более или менее сходный тип формирования комплекса из травматического опыта этой войны.

Можно задуматься об уровне бессознательного, связанного с культурой, своего рода культурном бессознательном^>12. Оно индивидуально в том смысле, что приобретается в ходе личной истории, но имеет коллективный смысл, так как принадлежит группе. Бессознательное на этом уровне структурировано общепринятыми культурными образцами и отношениями, что ограничивает влияние сознательных установок человека, а также более специфических комплексов в бессознательном ближайшего культурного окружения. (Культурное бессознательное отличается от коллективного бессознательного, о чем я буду говорить в главе 4.)