- Ксень, да что случилось-то? – спрашивает меня Ольга на правах знакомой. Она иногда звонит шефу, что-то передает через меня.

Мотаю головой, не в силах ответить. Да и стоит ли объяснять? Все вопросы идут от праздного любопытства. И нет в них ни сочувствия, ни жалости.

- Что тут…? – слышится от двери голос Миланы.

- Ступай отсюда, дружочек, - ласково выпроваживает девочку экономка. Милана послушно закрывает дверь, но та через минуту распахивается.

- Оля, что у нас с ужином? – строго спрашивает Сарматов. – Мне бы поесть пораньше…

Удивительный человек! Редко повышает голос. Распоряжения выстраивает как просьбы. Но все бегут выполнять.

- Так мясо в духовке доходит, - лепечет Ольга, покидая комнату. – Через десять минут всех позову.

- Хорошо, - глухо соглашается Георгий Алексеевич и, как только мы остаемся наедине, присаживается рядом на корточки.

- Ксения, - вздыхает негромко. Легко, будто несмело, касается рукой моего плеча И словно набравшись наглости, спрашивает бойко. - А как вас дома звали?

- Мама звала Ксюшей, а дедушка – Ксюнделем, -усевшись на кровати, вытираю слезы. – А вас? – спрашиваю спонтанно.

- Джо, - убирая руку, улыбается грустно он. Да еще проводит пятерней по короткому ежику черных волос. – С детства прицепилось…

- А папа называл меня Ксенон, - всхлипываю я.

- Он жив? – коротко роняет Сарматов, заранее зная ответ. Ясное дело, мое досье им изучено вдоль и поперек. Иначе бы на работу не приняли.

- Понятия не имею, - пожимаю плечами. – Прямо злой рок какой-то…

- Где-то случайность, где-то умысел, - вздыхает Сарматов, поднимаясь на ноги. Сунув руки в карманы домашних штанов, подходит к окну и задумчиво смотрит на город. Подбирает слова, не зная с чего начать.

- Его убили? – роняю я горестно. И все еще молю бога дать шанс. Мне могло послышаться. Или разговор шел о ком-то другом.

Смотрю, не отрываясь на широкие плечи Сарматова, на крепкие накачанные ноги и на бицепсы, проглядывающие через тонкую майку. И вижу в большом и сильном мужчине свою единственную защиту.

Если бы не он, я бы пропала!

- Еще нет результатов экспертизы, - морщится Георгий Алексеевич. – Но судя по внешним источникам возгорания, мы имеем дело с поджогом. Знающие люди разберутся, Ксения. А вы теперь под моей защитой, - поворачивается он ко мне.

- Спасибо, - мямлю я еле слышно.

- И я вас очень прошу, - строго заявляет шеф, возвращаясь ко мне. – Никакой самодеятельности. Если нужно что-то из вещей, мы с вами съездим… Или дадите ключи ребятам, они все привезут.

На короткий момент представляю, как кто-то из безопасников роется в моем белье и вспыхиваю.

- Мне неудобно, Георгий Алексеевич, - охаю я.

- Глупости не говорите, - отмахивается от меня шеф и добавляет в своей привычной манере. – Пойдемте ужинать. Ольга уже, наверное, на стол накрыла.

Есть не хочется. В горле стоит вязкий ком. А в глазах стоят слезы. Но у меня сейчас нет сил спорить с Георгием Алексеевичем. Мы с ним явно в разных весовых категориях.

Тяжело поднявшись с кровати, подхожу к зеркалу. Собираю в хвостик растрепавшиеся волосы. Утираю заплаканные глаза. Благо тушь вся стерлась на этапе страданий по Махрову.

- Мне бы руки помыть, - спохватываюсь я.

- Направо, - кивает шеф на неприметную серую дверцу. Отворив, быстро споласкиваю лицо и, насухо вытершись белым пушистым полотенцем, возвращаюсь в комнату.

По моим подсчетам Сарматов должен был уйти, предоставив мне по запаху искать столовую. Но он стоит у двери, прислонившись спиной к косяку. Ждет.

- Вы очень красивая, Ксения, - заявляет, стоит мне поравняться с ним и распахнув дверь в коридор, приглашает любезно. – Прошу. Будьте как дома.