– Ты совсем с головой не дружишь? Зачем я здесь? Не успокоился еще, тебе мало, что отец в больнице? – выкрикиваю яростно. 

Не получаю ответа. Продолжает молчать и смотреть, и это безумно меня нервирует. Обхватываю себя руками, посылаю Тураеву взгляд полный яростного негодования. 

Он отвечает холодным и спокойным, все так же оценивающим осмотром. 

Не могу выдерживать этот перехлест глаз. 

Опускаю голову… Нет, так еще хуже, приходится смотреть на его волосатую загорелую грудь. Дорожка поросли сужается… И тут, чуть пониже левого соска, через ребра к животу вьется ужасный шрам. Уродливый и пугающий.

Вздрагиваю, по телу проносится волна боли. Словно отголосок того что чувствовал Дамир когда это сделали с его совершенным телом.  

Как это произошло?

Я видела семь лет назад Дамира без одежды. Мы подглядывали с Лилькой, он купался в бассейне. Где-то на вечеринке у общих знакомых. Его жена нас заметила и очень грубо отчитала. Сказала, что мы извращенки. Я умирала от стыда, Лилька потом долго подшучивала надо мной, над той реакцией.  

Может, так и было? Это извращение, когда девчонка, совсем юная и невинная испытывает подобные эмоции. Мое тело пылало, живот налился тяжестью. 

С тех пор как Дамира посадили, а потом вскоре погибла мама, я больше ничего подобного не испытывала к мужчине. Словно осталась запрограммированной на Тураева. 

Но сейчас во мне кипит ярость и ненависть, отвращение. Он стал настоящим уродом! Не в физическом плане – в моральном. Кто дал ему право вести себя так с людьми? Пусть даже мой отец причинил ему боль! 

Меня продолжает гипнотизировать уродливый шрам, не получается перевести взгляд на что-то другое.

– Нравится? – хрипло спрашивает Тураев. – Твоего папеньки работа. 

– Что? Что ты несешь вообще? Ты больной? 

Никогда ни с кем не разговаривала так грубо. Но сейчас мне хочется покрыть этого мужчину самыми матерными, грубыми словами. Как он смеет наговаривать на отца? 

– М-да, воспитанием не отличаешься. Но зато задница красивая. И сиськи ничего, – ухмыляется довольно, увидев что заливаюсь краской. 

– Пошел ты к черту! Я требую, чтобы это представление закончилось! Слышишь? Не хочу в этом участвовать! Ясно, что сочувствия от тебя не дождаться и на папу тебе наплевать. Ты до сих пор так бесишься, что твоя красотка жена тебе изменила? 

Боже, не стоило говорить так много всего. Это у меня от нервов. Становлюсь слишком болтливой. Замечаю как опасно сужаются глаза Дамира. Зачем я ему напомнила про измену? Он ведь за это мстит? 

– Ясно. Маленькая принцесса все еще думает, что это такая игра. Девочка, ты ведь сама все слышала. Твой отец мне должен. Я мог забрать его жену. Но ты вовремя подвернулась. Трахать старую тетку – честно говоря такое себе. Долг придется заплатить тебе. 

Оглядываюсь по сторонам, размышляя чем можно защититься, отбиваться от этого урода! Но в глубине души я все еще не верю, что Дамир – насильник. Что способен заставить меня. 

– Пошел к черту, у меня нет другого для тебя ответа! Я не хочу слушать все это! Сейчас не древние века, когда за преступления требовали расплачиваться родственников! Я заявлю на тебя, понял? Если только дотронуться попробуешь… 

– Ты сейчас встанешь на колени и займешь свой рот другим делом, – в голосе Дамира стальные нотки. – Или можешь продолжить упираться, и тогда сюда привезут твоего отца. Хочешь увидеть как он сдохнет? Я предоставлю тебе такую возможность, дерзкая сучка. 

Оглушающая тишина. Шум в ушах. Это все неправда… неправда. 

Но я была в машине с тремя амбалами. Им приказали и они похитили меня средь бела дня. Что помешает им забрать папу из больницы?