Я сохла поэтому мужчине целый год, даже дневник вела, где записывала все свои эмоции, переживания, горести. Или наоборот, радости, когда он мимоходом улыбался мне или кивал.

Сейчас так глупо все это вспоминать. Понятно, что я была наивным подростком. Все через такое проходят.

Вскоре наступила черная полоса, которая надолго выбила из колеи всех нас. Это случилось приблизительно спустя год после того как я познакомилась с Дамиром Тураевым.

***

Настоящее

– Отпустите меня! – пытаюсь вырваться из захвата, но понимаю что он настолько силен, что я могу сколь угодно долго так трепыхаться. Пока не захочет… не отпустит.

– Стефания, ты до сих пор не избавилась от дурацкой привычки прятаться за занавесками? – отмирает, видимо от шока, отец. Он вроде как отчитывает меня, но его голос при этом дрожит.

– Значит, все-таки дочь.

– Даже смотреть на нее не смей! Она тут тем более ни при чем, Дамир! Она ребенок…

– Как по мне, совсем не ребенок.

Он так нагло и оценивающе рассматривает меня, что руки чешутся дать пощечину.

– Уходи, Стефания. Немедленно! – рявкает отец.

Хватка мужчины ослабевает и я, не помня себя от паники, убегаю из кабинета. Закрываюсь в своей комнате. Меня трясет.

Замираю возле окна.

Тураев должен уехать. Скоро вернется мачеха с Ладой, моей сводной сестрой по отцу. Отец точно не захочет, чтобы они тоже стали свидетелями визита старого призрака.

Вот только Дамиру похоже наплевать на приличия и что бы то ни было…

Он все так же красив – ненавижу мысль, прочно поселившуюся в голове. Идиотка! Он угрожал отцу. То ли расправой, то ли еще чем. Я ничего не поняла. Тураев какое-то время провел в тюрьме. Я не следила за его судьбой, да и не было у меня такой возможности. В моей жизни в тот период было так много боли… Я резко повзрослела и забыла детские фантазии. Закрыла эту страницу и не вспоминала.

Хлопает входная дверь. Тураев на улице. Направляется к своему джипу, припаркованному на другой стороне улицы. Несколько секунд пялюсь ему в спину, а потом несусь обратно в кабинет к отцу.

– Что это было?! – задыхаюсь то ли от того что преодолела расстояние за секунду, то ли от нервозности. – Ты обязан мне рассказать всю правду! Что он от нас хочет? Чем угрожал? И почему? Почему?!

Неужели так злится до сих пор за измену своей супруги? С нее спросить не может, вот и цепляется к отцу. Но почему-то чувствую – все куда хуже…

– Сядь, дочка, – папа явно не в себе. Лицо мрачнее тучи, руки дрожат. – Прости меня.

– Хорошо, – киваю. – Я не сержусь. Он напугал меня, да… Но я не сержусь.

– Он хочет забрать тебя. Сказал, что заберет. Я ничего не могу сделать. Хочешь – попробуй убежать. Но только хуже будет. От него не спрятаться, – бормочет, спрятав лицо в ладонях.

– Что? Что ты говоришь? Ты меня разыгрываешь? Что значит «хочет меня забрать»? Я кукла что ли?

– Стефания, я все объясню. Мне дико больно говорить об этом. Прости меня…

– Мы дома! – громкий голос Инессы, моей мачехи, разносится по дому. – Роберт, ты где? Почему не встречаешь?

– Умоляю, они ничего не должны знать, – бледнеет отец.

– Что? Тебя правда волнует это?

– Я все потом объясню, дочка. Пожалуйста. Он тебя не тронет. Я не позволю…

– Что-то я не заметила, чтобы ты с ним мог справиться! Он говорил жуткие вещи. Ты тоже минуту назад сказал, что не сможешь ему противостоять!

Отец хватается за сердце и я сразу забываю обо всем. Он не притворяется, ему действительно плохо. Прибегает Инесса, я в этот момент уже набираю номер скорой помощи.

– Что произошло? Что ты наговорила ему? – шипит на меня мачеха.