Катя держала руку человека до тех пор, пока старпом и двое матросов не поднялись вслед за ней.

– Не понимаю, как он не убил тебя, – сказала мать.

– Чернов не собирался меня убивать, – ответила Катя. – Просто он зациклился на врагах, убежденный, что все произошедшее – результат дьявольских козней американцев. Да, он пытался остановить меня, но хотел спасти меня от того, что считал помешательством. Когда его люди увидели, что я отыскала шахтеров, все закончилось.

– Полагаю, на этот раз мы должны быть благодарны тому жесткому кодексу чести, которого придерживаются мужчины.

– Аркадий называл его героем. Он и действовал, как герой.

– А теперь герой ты. Моя дочь, спасшая мир от войны.

– От нелепой стычки, обусловленной этим самым кодексом чести. И я слишком во многом была не права, чтобы называться героем. Начиная с того, что неверно определила, что произошло с шахтерами.

Они обедали вдвоем с матерью. Экипаж экраноплана и Катю только что выпустили из карантина, и мама еле вытащила ее из толпы репортеров и зевак. И теперь они сидели в спокойной и тихой столовой Союза Инженеров с видом на бурлящий внизу Космоград и синюю полоску залива за ним.

Другие посетители открыто таращились на них, но на этот раз не потому, что они оказались единственными женщинами в зале. На Кате была блузка и брюки-карго, в которых ее выпустили из госпиталя; мама была одета в строгий белый костюм, подчеркивающий ее стройную фигуру. Она смотрела на дочь через свои бессменные очки в красной оправе.

– Ты не ошиблась, милая моя, – сказала она. – Шахтеры действительно заразились чем-то, вызывающим галлюцинации.

– Но это не вирусы и не паразиты. Инфекция никакого отношения к свиньям не имела. И у нас есть только косвенные доказательства, что болезнь связана с рыбой.

Прошло несколько недель испытаний в военно-морском госпитале, прежде чем обнаружилось, что шахтеры заразились одним из видов прионов – инфицирующих агентов (похожих на неправильно упакованные типы белков), встречающихся в нейронах мозжечка, в небольших подкорковых структурах мозга, отвечающих за страх и удовольствие. Прионы катализируют ошибочный синтез белков, вызывающих дисбаланс в нейротрансмиттерах и, как следствие, повышенное чувство тревоги, отчего генерировалось огромное количество адреналина и других гормонов. А причинами психических срывов и галлюцинаций, которыми страдали шахтеры, были попытки рационализировать неконтролируемую эмоциональную бурю.

Кате очень хотелось доказать, что прион находился в крови рыб, выбросившихся на мель. Что касается свиней, они были заражены обычными паразитами, что влияло только на их дыхательную систему и не передавалось человеку. Она была права в том, что шахтеры обезумели потому, что заразились, но во всем остальном она ошибалась, поскольку развивала свои идеи по земным аналогиям. Примеры, приводимые ею, были неправильны, она пыталась применить земные мерки к венерианским реалиям.

– Я видела совсем разные вещи, – говорила она матери, – а пыталась связать их со своими теориями. По крайней мере в этом капитан Чернов был прав.

– Зато он ошибался во всем остальном. Ты слишком много на себя берешь, – ласково сказала мама.

– Интересно, откуда это во мне?

– Те бедолаги, которых вы спасли, выздоровеют?

– Им назначено серьезное медикаментозное лечение и когнитивная терапия. Страх смерти уже прошел, но вычистить из мозга прионы будет нелегко.

– Звучит так, будто ты нашла себе новую тему для исследования.

– Это интересно, если только проблема не слишком узкая, – ответила Катя. – Важно знать, что прионы вызывают широкие поведенческие изменения, но могут быть и более тонкие эффекты. Мы считаем, что живем вне биосферы Венеры, но ясно, что это не так. Все мы, русские, американцы, англичане, имеем больше общего, чем те, кто остался на Земле. Мы пришли с Земли, но живем-то на Венере. И Венера входит в нашу кровь и мозг.