Что мне грех взять и повторить – не хватит духу…
Ему давно пора бы прекратить бросаться
С размаху бить по стенам, лампой освещённым…
Но знает: чтоб потомству быть взращённым,
Должна мамаша будущая крови насосаться!
Как демон Носферату, чей союзник – тень,
Она поужинает под покровом ночи.
С утра укушенная пятка станет очень
Чесаться, жизнь отравляя целый день!
Господь в суровое нам наказанье тут
Двукрылый легион развёл в болотах.
Пусть вывод этот мой и рассмешит кого-то,
В нём убеждаюсь вновь под нестерпимый зуд!
О мать-природа! К разным ядовитым гадам
Я злобы не питаю. Хоть они опасны,
Однако сами к нам не лезут понапрасну.
А комаров я истребить была бы рада!
Ода Печени
Коль будет всем угодно,
За дружескою встречей
Я тост сей новогодний
Хочу поднять за Печень!
Шампанским, водкой, пивом
Весь организм калечим…
Но держится на диво
Одна лишь только Печень!
Всяк орган за такое
Пошлёт тебя далече,
Но сможет, будь спокоен,
Остаться верной Печень!
И хоть одной десятой
Жива осталась Печень,
Назло судьбе проклятой
Ей праздник обеспечен!
С утра болит всяк орган,
О радости нет речи…
И бодро «Гутен морген!»
Нам скажет только Печень!
Владимир Костыгин
Спокоен я, и волей бога
Спокоен я, и волей бога.
Пишу письмо в «Сатирикон».
Нахальным всегда можно много.
Был бы в желаниях порог.
Пишу, смеюсь, а надо плакать.
Благ все хотят и шквал чудес.
Рожать не хочет нынче Маха,
Иван с Иванко валят лес.
Смешно, смеюсь, а надо плакать.
Пиджачный «генеральский» строй.
Гражданских жизнью умудрённых.
Нашли в Лефортово покой.
Взглянул на небо, улыбнулся.
В кармане дырка, нет монет.
Таджик с метлой вдруг обернулся.
Един для нас для всех рассвет.
Смеюсь, и как мне не смеяться.
В вечерней, странной полутьме
Не те вдруг двери отворятся.
Король-то гол, он не в себе.
Ведь чёрный кот и тот смеётся,
Когда достойный человек
В проулке молча развернётся
И виден только блеск штиблет.
Течёт рекою наше время.
Как прежде, тянет горизонт.
И вновь есть место искушению,
А грёзам рад и вдохновлён.
Сания Кочнева
Злая шутка
Силикатный кирпич,
На нём коробка обувная —
Всё на асфальте.
Разве проходящий не забьёт
По коробке пенальти?
Кто положил кирпич,
Чья ж подстава?
Кирпич, пожалуй, уцелеет,
Ударивший ногой по коробке,
Конечно же, пожалеет.
Он, бедолага, стукнет – непременно,
Как и любой другой, обыкновенно.
Что будет дальше, понимает всякий:
Шутка злая – смысл не двоякий.
Другая шутка – армейская шутка,
Мною написана по рассказу отца:
Убирать стул на миг с него встающего,
Скажем, на собрании – шутка злющая.
Удар пришёлся при падении бойца
Острой гранью в район виска.
Глупость «шутника» у сослуживца
Жизнь отняла.
Кто-то скажет, что всё, что произошло,
Было по неосторожности.
Впредь пусть ваш затейник мозг включает:
В ходе событий падение страхует,
Соблюдая меры предосторожности.
Задумайтесь хоть на минутку, друзья!
То, что доставляет людям боль,
Если серьёзно, шуткой точно назвать нельзя.
Ещё хочу добавить я, что роли клоуна или шута
Всё же не для слабого, так скажем, ума.
Чайник
Вот какая засела в меня бестия —
Боюсь в боку допустить я отверстия.
Стану, как старый чайник,
В пространство пар пускать,
А моя задача – чай к столу подать.
Без меня, конечно, справятся —
Баранкой не подавятся.
Ремонтировать меня не станут —
Чайник новенький достанут.
Они богатые – чайники пузатые,
Я же старенький, весь зелёный,
Местами обожжённый —
Моя участь будет решена,
Но не выкинут меня пока.
Хозяин мой фантазий не лишён,
В мою защиту скажет: «Ещё послужит он!»
Вот стою я на плите и гадаю —
Послужить подольше я им мечтаю.
Они же за столом ведут пустые разговоры,
Будто что-то решают их эти споры.