– Все, Ната, паука ты уже контузила! Видишь, сидит и от страха не шевелится. Давай-ка тогда уже выбираться, что ли. А то мало ли, муха пролетит над ухом. Правда, сейчас, взорвись рядом бомба, у меня уже даже уши не заложит. Привыкли после твоих фееричных криков.

Он улыбнулся – мягко и ласково. Я рассмеялась и постаралась успокоиться. Нейт ненавязчиво подтолкнул в спину, и мы двинулись по узкому туннелю.

Подземелье выглядело, мягко говоря, странновато. В особенности тем, что зрением ластика я видела повсюду остатки эмоций. Удивление, страх, паника, недоверие, даже боль, злость и отчаяние присутствовали. Кто бы ни создавал туннели под отелями, настроение у них явно было не радужное. Может, преступники и умеют пошутить, даже устроить юмористическое шоу, но на душе у них явно кошки скребут. Наверное, из-за ранения товарищей.

Если откровенно, я прежде не слышала о том, что эмоциями можно травмироваться. Их проводниками, владельцами – вот это запросто. Помню, однажды меня с одногруппницей, такой девочкой-одуванчиком, сеттой, хрупкой и невысокой, отправили в клинику. И не просто в дурдом – больницу для буйнопомешанных. Попросту говоря – в кошмарное место, по сравнению с которым ад Данте отдыхает.

Местные «постояльцы», как мы их прозвали, либо лежали, привязанные к кроватям, либо бродили с подозрительным видом, либо кидались, и начиналось безумие. Нас четырежды едва не покусали, дважды чуть не отдавили ноги, несколько раз пытались обезглавить. Ладно еще – инструментов не хватало. Парнишка там один считал себя Горцем. Увидел нас с одногруппницей и принял за киллеров, что пытаются убить его и снести голову. Чем он только не пилил наши несчастные шеи! Клочками простыней, ребрами ладоней. Но у бедолаги ничего не получалось. Потом парень выдохся, упал на койку и провозгласил:

– Я ваш, рубите!

Ну мы и рубанули… по его эмоциям. Горец затих в позе истинного мыслителя: глаза навыкате, ноги подергиваются, на лице выражение интеллектуальной контузии. Пока он собирался с остатками мыслей, мы с сеттой умудрились улизнуть из палаты.

Врачи и медсестры приснопамятного дурдома тоже выглядели более чем опасными. Суровые лица, готовность номер один: смотришь в глаза и уже сползаешь по стенке. Психологически задавят любого безумца, а нормального легко доведут до сумасшествия.

Сетта потом еще несколько дней жаловалась, что не высыпается – замучили ночные кошмары. То больные подбирались с мечами-ладонями, то врачи с «добрыми» улыбками гризли, которых разбудили посреди зимы земляне.

Нейт двигался неспешно, оглядывался и, кажется, даже запоминал повороты. Не знаю уж зачем – туннель не двоился, иного пути все равно не предвиделось. Пауки на пути больше не появлялись, хотя танн обещал с любым разобраться. Если насекомое переживет мои крики.

Туннель все больше походил на гигантскую хрущевку. Оранжевые обои с огромными ромашками и странными шлемами, чем-то похожими на рыцарские, медленно стекали по бетонным стенам. Словно их клеили на соплях. Лампочки на потолке либо мигали, либо светили тускло и вяло, словно вот-вот собирались дать дубу. Под ногами хрустели бетонные щербинки.

– Я так понимаю, преступники искренне заботились о твоем эмоциональном состоянии, – не удержался, съязвил наконец-то Нейт. – Решили сделать интерьер максимально похожим на родной, вроде земной квартиры?

Я хмыкнула. Ну да, это он тоже знает. Вскинула глаза и ответила достойно:

– Это они отвлекали меня от общества одного неотесанного варвара!

Танн ухмыльнулся, чуть приобнял меня и сразу же убрал руку с талии. Хм… Да он, выходит, и не нахал вовсе – тоже выкаблучивался на публику. Я изогнула бровь и покосилась на спутника.