– Вполне. – Кай сдвинул ножи к трезубцу, повернулся к Хумати, который продолжал высматривать громыхающую чем-то на самом верху Каттими.

– Ох, – сокрушенно вздохнул оружейник, – пустил, на свою голову, неразумную в сокровищницу. Ведь сказали, что дочь кузнеца, думать надо было, думать. На верхних ярусах с позапрошлой Пагубы никто не прибирал! Там пыли и паутины больше, чем ржавого железа. А если сверзится с верхотуры? Ну ладно. Итак, пика, кетский нож, десяток метательных ножей. Все?

– Лишнего мне не надо, – кивнул Кай.

– Эх, Шарни, – покачал головой Хумати, – вот какому порученцу радовался бы урай Текана. Знаешь, охотник, понравился ты мне. Вот клянусь, не наброшу ни монеты, что бы ни выбрала твоя девчонка. Устраивает?

– Что она может выбрать? – удивился Кай. – Иголку или челнок? Да и зачем ей оружие, если я собираюсь оставить ее в Кете?

– Ну знаешь, – обиженно покосился на Хумати Шарни, – оружие может пригодиться и в Кете. Или ты не слыхал об убийствах четырех женщин? О вчерашнем убийстве почтенного Сая ты, конечно, уже знаешь?

– Знаю, – помрачнел охотник.

– Скажи-ка мне, приятель, – опрокинул еще один кубок пойла в глотку Хумати, – чего тебе не сидится дома? Или проглотил в детстве кустик колючей травы и добрался он до нужного места, что присесть не дает? Так потужься и успокойся!

– Может, и проглотил, теперь уже не упомню, – пробурчал Кай, возвращая на пояс черный меч и неторопливо пристраивая туда же ножи. – И тужился бы, да надорваться боюсь. Каттими! Мы спешим!

– Уже иду! – донесся откуда-то сверху голос девчонки.

Спустившаяся по лестнице Каттими и в самом деле была покрыта с головы до ног паутиной и пылью. Вдобавок она успела поцарапать щеку и разорвать недавно зачиненную куртку. В руках у нее была высокая полусгнившая кетская корзина, накрытая обрывком мешковины.

– И что же ты присмотрела? – с усмешкой поинтересовался Хумати.

– Так, – она сморщила нос, – всякую ерунду. На мой взгляд, конечно, так весьма приличную ерунду. Но вспомни о том, что ты получаешь взамен покрытой пылью ерунды! Да, там, на этом самом сукне. Два меча, два кинжала, два ручных ножа и редкую коллекцию метательных ножей. Не так ли?

– Похоже на то, – хмыкнул Хумати.

– Ну тогда вот.

Каттими сняла с корзины мешковину и поочередно выложила на стол следующее. Малый стальной, с костяными вставками, лук, три запасные тетивы к нему. Небольшой тул со стрелами к луку. Один поясной нож с полой рукоятью, из которой девчонка тут же вытрясла тряпицу с собранными в нее иголками, шильцем, пуком дратвы, кусочком воска, несколькими сухожилиями и мотком прочных ниток. Две оловянные фляжки в войлочных чехлах. Два десятка крохотных, но весомых метательных ножей, состоящих из одних клинков. Оклеенные кожей стальные наручи. Чиненый жилет с гнездами под ножи. И наконец, что-то, напоминающее разломанный на куски меч, да не один. Друг за другом на кедровую столешницу легли рассохшиеся ножны от какого-то древнего хиланского клинка, длинная костяная рукоять, утяжеленная литым навершием, бронзовая, со стальным ребром, гарда, эфес с обломком клинка. Отдельно зашуршало что-то длинное и грязное.

– Это все? – растерянно пробормотал Хумати.

– Почти, – чихнула Каттими. – Еще хотелось бы наполнить обе фляжки этой чудесной кетской огненной водой, да еще Кай обещал мне купить сапожки, порты, рубаху, куртку, колпак и кафтан. Но это, наверное, уже не здесь…

– Ты хорошо устроилась, – натянуто улыбнулся Хумати.

– А девчонка-то любит копаться в железном хламе почище тебя, братец, – почесал затылок Шарни. – Домовитая!