Рев проносящейся за окнами пожарной машины заглушил продолжение третьего куплета песни, который было начал Евгений, и он на некоторое время замолчал, пока «пожарка» не унеслась к своему пожару. Потом он продолжил:

– Скорее всего, Владимир Высоцкий где-то на гастролях встречался с артистом, который называл себя йогом и показывал различные трюки с поеданием стекла, бритв, гвоздей и другой какой-нибудь колючей дряни. Наверняка этот йог еще и ходил по стеклам и гвоздям. В то время такие трюки были в моде. Только все эти поедания гвоздей и бритвочек были ненастоящими, это были фокусы. А вот хождение по стеклам и гвоздям – настоящие. Для этого не нужно специальной подготовки и не нужно быть йогом, это под силу многим, нужно только пройти небольшой курс у хорошего учителя. Причем, судя по песне, йог Володи Высоцкого был подвыпившим, поэтому вряд ли к настоящей йоге имел какое-то отношение. Скорее всего, это был шоумен.

Зато тайну, которую Высоцкий грозился унести в могилу, мы раскроем в этой книге во всех нюансах и подробностях. И с момента ее издания тайна эта превратится из эзотерической, то есть закрытой, в экзотерическую, то бишь в открытую для любого читателя.

Но если говорить серьезно, то Высоцкий был, конечно, не в теме, относился к йоге с иронией и все, что он об этом знал, – это йогический танец Шивы из индийского фильма «Бродяга». Этот фильм в середине прошлого века широко шел в советском прокате. И вообще, у нас в те времена, разумеется не без санкции высокого партийного руководства, было принято над йогой посмеиваться, а то и прямо изгаляться. Заводилой в этом деле был популярнейший и, по сути, довольно злой журнал «Крокодил».

А стандартным изображением йога там был тощий, полуживой мужичонка с несчастным, убитым горем лицом, словно явившийся с кладбища после похорон собственной матери и там сам едва не крякнувший с тоски. На картинке он сидел на доске, прошитой гвоздями остриями вверх, в драной набедренной повязке и тюрбане на голове. Иногда этот йог имел дополнительную атрибутику – кобру, которая сидела перед ним в горшке, и дудку, из которой он дудел на змею.

Я, кстати, и сам в детстве на базаре видел такого йога, так я от его унылой музыки впал в такую глубокую депрессию, что даже мороженого не хотел, не говоря уже о каких-то менее глубоких радостях жизни. Просто с ума сойти можно! Вот этой своей дудкой он и управлял змеей. Горшок изначально был всегда закрыт, потом йог его открывал, кобра высовывала голову, раздувала капюшон, было видно, что неспроста, она явно собиралась укусить йога. Тогда он начинал дудеть, змея раскачивалась, что-то там себе думала под эту музыку, а потом пряталась в горшок обратно. Лично я полагаю, что она попросту шизела от уныния, поэтому вела себя смирно, ей было уже не до покусов, вот и пряталась в горшок. Кстати, в советской пропаганде доска с гвоздями – это неотъемлемый символ йоги.

– Риши Евгений, спрашиваю тебя как специалиста по йоге: а чем, собственно, йога вызывала неудовольствие у начальства, то бишь Политбюро партии? Ведь ничего предосудительного, ничего такого аморального, так сказать, голого там не было?

– А на кой черт, скажи на милость, Николай, советскому человеку, самому сознательному труженику в мире, была эта убогая йога, если от нее становишься таким дохлым, как тот факир в «Крокодиле»? Ведь нам были нужны крепкие, мускулистые парни, чтобы что-нибудь ковать тяжелым молотом, и раскормленные столовской картошкой грудастые девицы, чтобы отсекать серпом. Тогда была иная установка – чтобы соответствовать плакатному образу советского комсомольца, надо было вплоть «до умопомрачения», как пел Высоцкий, делать по утрам у станков производственную гимнастику. Конечно, при этом был риск поскользнуться на залитом маслом полу и порезаться о наваленную здесь же стружку. Но ведь у нас было бесплатное медобслуживание – зашьют и перевяжут за милую душу!