Владимир, оценив положение, переглянулся с Лундом и остановил своих людей. Добыча того не стоила, чтобы живот за нее класть. Однако честь необходимо было соблюсти. Потому новгородский князь еще раз переглянулся с Лундом, и тот понял без слов: отмахнул топором стылую березовую ветку и помахал ею в воздухе.

Свеи поняли: сплоченный строй разошелся, выпуская двоих. Владимир и Лунд скинули лыжи (мало ли как обернется – может, до драки дойдет) и двинулись навстречу.

Свеи-переговорщики, один – зрелый муж, другой – помоложе, держались уверенно.

– Что вам надо, люди Гардарики? – по-славянски сердито закричал тот, что помоложе. – Идите своей дорогой и останетесь живы!

– Напугал волк медведя! – по-свейски пробасил Лунд. – Чудинов пощипали, да?

– А тебе что за дело, человек севера? – оскалился тот, что помоложе. – Я говорю: что взяли, то – наше! Моя добыча принадлежит мне, и горе тому, кто посмеет на нее покуситься!

– Тебе бы на тинге орать, – насмешливо произнес Лунд. – А здесь тебя даже деревья не услышат. Потому что это – земля Хольмгарда. И все, что на ней, принадлежит Хольмгарду. И глупые чудины, которые осмелились украсть чужое, и то, что они украли. Отдайте добычу и убирайтесь. И останетесь живы! – Лунд очень ловко передразнил напыщенное заявление викинга.

Раскрасневшаяся от морозца физиономия молодого викинга стала еще краснее. Он схватился за меч…

Но тут подал голос старший. До этого он предоставлял говорить молодому, сам же пристально разглядывал Владимира и Лунда, оценивая, насколько они опасны.

«Смотри, смотри», – думал Владимир, в свою очередь изучая викинга.

Этот, старший, был хорош. Один из немногих свеев, успевших вздеть бронь (что говорило в его пользу), викинг выглядел настоящим хёвдингом. А может, и ярлом, судя по широким золотым браслетам на запястьях и отменному, не хуже, чем у самого Владимира, панцирю. Кроме того, лицо викинга было чистым. Ни одного шрама. Учитывая, что перед Владимиром стоял опытный воин, это тоже говорило о многом.

Молодой тоже хорош, но он – не вождь. Задира, рубака, сильный в сече, но не более. Сейчас старший дал ему возможность поболтать, чтобы проверить хольмгаргдцев на прочность. Проверил и нашел, что железо хорошей ковки.

– Я – Сигурд, сын Эйрика Бьодаскалли из Опростодира.

– Не тот ли ты Сигурд, чья сестра Астрид – жена конунга Трюггви Олавсона? – негромко спросил Владимир.

– Да, – благородный свей помрачнел. – Только не жена уже, а вдова. Конунг Харальд Серая Шкура и его брат Гудрёд убили Трюггви. Не знаю, удалось ли моей сестре спастись. Надеюсь, что так, потому что весть о ее смерти до меня не дошла.

– Сочувствую тебе, Сигурд Эйриксон, – медленно проговорил Владимир. – Я не знал Трюггви, но слышал о нем как о славном воине. Я – Владимир, сын конунга Святослава и конунг Хольмгарда.

Насчет «конунга хольмгардского» он малость загнул. Не было у него в Новгороде власти конунга. Да и сама новгородская пятина никак не тянула на королевство. Однако у скандинавов хвастовство – дело обычное.

Сигурд оглядел застывших в отдалении гридней Владимира.

– Невелико твое войско, конунг Владимир, – заметил он. Имя князя он произнес на свой лад «Вальдамар». – Даже для ярла оно маловато.

– Я – на своей земле, – князь шевельнул плечами, облитыми поверх меховой поддевки маслянистой чешуей панциря. – Кого мне бояться? И войско мое не так уж мало… – Тут Владимир сделал многозначительную паузу, а потом добавил со значением: – Однако в хирде моем всегда найдется место для хороших воинов. Таким – и почетное место за столом, и пара серебряных марок для кошелей.