– Рад видеть на моих землях столь смелого и самоотверженного священника, хочу выразить восхищение вашим мужеством, – приветливо сказал лорд. – Меня зовут Торн, я вождь клана Изумрудного дракона и властелин Диких земель.

С лица отца Харлампия слегка спало напряжение, взгляд перестал быть вдохновенно-обреченным, зато в нем проскочила изрядная доля ошарашенности.

– Я настоятель прихода сельской церкви Харлампий, недостойный слуга всевышнего, – представился священник, пытливо вглядываясь в лицо вождя орков. – Владыка Диких земель Торн, прошу вашей милости к сим людям, да пробудит господь в вашем сердце все лучшее.

– Что же касается войны и сохранения жизни ваших прихожан, – орк обвел рукой толпу крестьян с обреченно опущенными плечами, – то вопрос этот сложный, но есть варианты положительного решения. Из уважения к вашему мужеству и вере я готов их обсудить.

– Я слушаю вас, – внешне спокойно сказал священник, но обветренные руки Харлампия выдавали его, слишком быстро перебирая простенькие деревянные четки.

– Граф Штрайн, самозванно объявивший эту территорию своей, бросил вас на произвол судьбы. – Голос орка посуровел. – Эти земли принадлежат нашему клану, и здесь могут находиться только мои подданные или наши гости. Если ваши прихожане принесут мне присягу верности, поклявшись в вашем присутствии символом своей веры, не будет никакого кровопролития.

– Зачем вам это?

– Это необходимо, иначе первый же отпущенный крестьянин приведет сюда толпу вооруженных негодяев, наподобие тех, что засели в замке. Спустя короткое время, когда крепость капитулирует, мои новые подданные будут отпущены по своим домам и продолжат жить в них, как и раньше, но уже не испытывая иллюзий, в чьем государстве они живут. Кстати, вы знаете, что Штрайн изначально принес всю вашу паству, причем вместе с вами, в жертву своим амбициям и вы до сего дня оставались живы отнюдь не благодаря милосердию своего сюзерена?

Казалось, Харлампия ударили по лицу, он пошатнулся, но снова твердо вскинул взор:

– То, что вы приказали не трогать безоружных, я понял в первый день осады, но в столь… низкий поступок графа мне очень тяжело поверить.

– Надеюсь, вы знаете этого человека. – Торн взмахнул рукой, два орка приволокли рыцаря Жерона. – Ходит молва, святой отец, что вы безошибочно отличаете правду от лжи, поговорите с этим пленным.

– Если ты честно, – встряхнул пленника лорд, – обрати внимание, честно, а не как нужно нам или еще кому-то, ответишь на наши вопросы, я тебя отпущу без выкупа, даю слово.

Втянувший голову в плечи Жерон что-то невнятно забубнил, ежась под взыскательным взглядом священника. Скоро тот оставил пленника и направился к крестьянам, там началось бурное обсуждение, продолжавшееся довольно долго.

– Владыка сих земель Торн, – обратился по окончании митинга к лорду святой отец, – почти все мои люди согласны, но трое, несмотря на предательство их сюзерена, свято соблюдают присягу. Что будет с ними?

– Если это просто честные люди, то их верность достойна уважения, они пробудут в плену до конца войны, потом я отпущу их.

Священник кивнул, напряжение совсем ушло с его лица.

– Да благословит вас господь! Мои прихожане готовы к принесению присяги, когда вы сможете принять ее?

– Немедленно, и вот еще что, святой отец, мне хочется наказать трусливых негодяев, обрекших безоружных гражданских на смерть.

– Каким образом?

– Присягу необходимо отметить, после нее я выставляю угощение и напитки своим подданным, в том числе и вашим людям, полагаю, они голодны. Но праздновать ваши прихожане будут так, чтобы их было хорошо видно со стен замка. Вероятно, там с продуктами весьма напряженно?