– Ааа, это…, – сникла Снежа. – Это длинная история.

– Но мы же не торопимся, – сказала Искра, усаживаясь у костра поудобнее. От тепла и усталости последних дней ее разморило, и она почти проваливалась в сон.

Ты думаешь, что я на самом деле девочка? Я выгляжу как будто мне двенадцать, но на самом деле я так выгляжу уже последние сколько-то лет. Сколько себя помню. Сколько нахожусь тут в Зимнике. Холод. Он заставляет организм останавливаться. Останавливаться в росте. И тормозит все другие процессы. На самом деле мне лет сорок или даже сорок пять. Никто не знает точно.

Время тут тоже идет по-другому. Это точка пространства, где царит безвременье. Как электромагнитный пузырь Неймана. Время не двигается. Вернее, тут кажется, что двигается, но в обычном мире за эти годы ничего не произошло.

Когда все началось, мы были на корабле. Вот что я помню. Мы плыли в вахтовый поселок для работы. И вдруг все замерзло и окаменело вокруг. Экстренная ситуация. Капитан подавал сигналы о помощи. Все замерзло так быстро, что плыть дальше было уже невозможно. И все люди, кто был на корабле, ждали помощи. Помощи долго не было. Мы съели все припасы и стали выходить на лед.

Потом уже кто-то придумал рыть под снегом и строить там теплые дома. К этому времени часть людей заболели. Может быть, это было простудное, но когда прилетел вертолет с помощью и разыскал нас, то объявили, что это опасное заболевание и мы все можем заразиться или заразить других. Поэтому нам не разрешили пока вернуться на большую землю, в город. Нельзя было выносить из Предела эту болезнь.

Нас разделили на больных и здоровых. Здоровые остались здесь и основали Зимник, а больных мы больше не видели. Их отправили куда-то на санитарном вертолете. Мы не знаем куда, но бабушка сказала, что умирать. Люди на корабле были совершенно разные и ехали в Предел на вахту. Но, как видишь, до вахты мы не добрались. Ходит легенда о том, что когда с неба сойдет святая Агудар, то льды снова начнут таять и климат вернется к прежнему. А это значит – конец Зимнику. Конец времен. Все уже освоились и обжились тут и считают Зимник своим домом. Никто давно не надеется вернуться в обычный мир. Тут не приветствуют чужаков. Любой чужак – это угроза нашему хрупкому равновесию.

– А зачем были нужны бортовые журналы?

– На растопку.

Снежа отвела глаза, и Искра поняла, что та соврала. Ну что ж. Неизвестно, можно ли верить всему ее рассказу. Но материал интересный. Есть что записать.

– Хочешь, я научу тебя молитве? – как бы извиняясь произнесла Снежа.

– Да, обязательно, но не сейчас. Утром. Все утром.

Наконец, когда девочка ушла, Искра осталась одна. В тишине. Со своими мыслями.

Искра вышла из ледяной юрты, чтобы еще раз оглядеть кусочек города, что было видно оттуда. Она думала, что, может быть, увидит еще что-то, чего не заметила раньше. От снега шел тихий свет. Она легла на снег и стала смотреть вверх. Она была высотой, которая смотрит вверх и становится глубиной, а высокий снежный свод был глубиной, которая смотрит вниз и становится высотой. Так, лежа на снегу, можно было подумать, что она дома. Поиграет в снегу и пойдет в свою уютную квартиру. Нальет горячего чаю в кружку и будет пить маленькими глотками. А потом сделает себе пену в ванной и будет лежать в горячей воде, придумывая заголовок для новой статьи, наслаждаясь ароматом зажженных свечей. Ее мысли прервали крики птиц.

Много птиц. Они появились из ниоткуда. Сразу и много. Летели сбивчиво, хаотично, без всякого направления. Одна из птиц, похожая на черного большого ворона, летела прямо на Искру. Искра инстинктивно закрыла лицо и попыталась увернуться. Ворон летал близко, почти касаясь ее головы. Каркал, словно кричал, пронзительно, громко. Искра, отмахиваясь, забежала в ледяное убежище. Птицы не отставали. Залетали внутрь. Через дыру в потолке. Несколько птиц напали на ее рюкзак и стали потрошить его. Искра бросилась к вещам, но птицы летали так близко у лица, что ей приходилось постоянно закрываться и уже ничего не было видно.