- Не говори про нее, она не заслуживает! – сорвалось злобно с губ.

Ноги понесли меня к розовой комнате.

- Чтобы забрать Милу, ты должна не только денег заработать, но и быть к этому морально готовой!

Фраза потухла за закрывшейся дверью. Тихий стук заставил вздрогнуть. Я задрала ручку вверх, не позволяя Эйду зайти в детскую.

- Послушай, — мягко начал он, — Нана забрала тебя, когда сама была еще ребенком. И посмотри, где мы.

- В хорошей квартире на тридцатом этаже, — прошипела я в черное лакированное дерево, защищающее меня от пронзительного взгляда.

- И ты бы хотела тут быть? Притворяться парой непонятно с кем, выведывая из соседей информацию, вместо того, чтобы вырасти в приличной семье. Отучиться, пойти на нормальную работу?

Пока он говорил, мое сердце сжималось. Я открыла дверь так резко, что Эйд почти упал внутрь комнаты. Он ухватился за откос, едва устояв на ногах.

- Ты не виноват в том, что я здесь, — сообщила ему серьезно.

Эйд поморщился и отвел глаза:

- Виноват, что не отговорил Нану брать тебя с собой.

- Ее уже полгода как с нами нет. А я еще тут. Видимо, дело не ней, а в том, что я ничего, кроме как разводить людей, не умею.

- И в этом то же виноваты мы с твоей сестрой. – Блондин склонил голову набок.

- Ты скучаешь по Нане? – вопрос вырвался без разрешения.

Эйд сделал шаг назад и ободряюще улыбнулся:

- Нет, ты же знаешь. Все нормально.

Он редко врал мне так открыто. Эйд пятился, а упершись в стену, махнул рукой и прошептал:

- Спокойной, Бусинка.

Блондин скрылся за массивной дверью главной спальни. «Конечно, скучает», — пролетело укоризненно в голове, я ругала себя за упоминание старшей сестры. С мыслью, что разбередила Эйду еще не зажившую рану, я закрылась в детской.

Матрас показался непривычно жестким. Будильник выставлен на шесть утра. Я посмотрела на экран. От Лучка сообщений нет. Обреченно вздыхая, я улеглась нормально. Перед сном, на всякий случай, еще раз проверила переписку с другом. Ничего нового. Ужасно хотелось поделиться произошедшим за день.

Только мысль о Лучке перебивала подступающую истерику. «Просто не думать о сестрах!» — решила я, вытирая щеку. «Да, да. Буду думать о работящем друге по переписке, которого никогда не видела», — эта мысль подняла волну раздражения. Но быть злой, мне нравилось больше, чем расстроенной.

Я помнила, как закрыла глаза, но понятия не имела, почему держу телефон. Грудь приподнялась в тяжелом вздохе. Экран лег на голый мужской торс. В комнате стало темно. Я перелегла на спину, а потом свет от экрана ослепил. Спустя секунду длинные пальцы приближали фотку моих ног. На бледном запястье висела розовая фенечка.

Все время казалось, что увиденного на фото недостаточно. Но и этого хватало, чтобы рука опускалась под одеяло.

Я резко села. Тело горело от возбуждения. Темная детская нисколько не помогала успокоиться. Щеки полыхали. Беспорядочные мысли вихрем летели в голове: «Вот и подумала про Лучка перед сном! Блин, нужно было досмотреть сон. Зачем я проснулась?!» В попытке прийти в себя, я на ощупь нашла телефон.

Пять утра. Включив интернет, я сразу открыла переписку с Лучком, чтобы пожаловаться ему. Новое сообщение от него гласило: «С добрым утром)». «Видимо, отправил перед тем, как лечь» — я улыбнулась. Определенно хорошее начало дня. Но затем щеки вновь загорелись. Лучок онлайн.

Эл: «Ты не представляешь, что мне приснилось!»

Отправив СМС, я вдруг задумалась, что, возможно, будет странно рассказывать об увиденном во сне. С другой стороны, однажды я отравилась супом в придорожном кафе и про с трудом пережитую дорогу, я Луку писала. Содержание тех СМС описывали возмущения по поводу общественных туалетов на остановках и то, как меня бесит, что нельзя их игнорировать, будучи отравленной некачественной едой.