Так, стоп! Какие к херам завоевания? Я хотел только выиграть чертов спор с Боевым и затащить Лизу в постель раз на несколько, ну, максимум, на сколько-нибудь продолжительное время удобные и взаимовыгодные отношения с ней поддерживать. А это ни хрена не завоевание с помощью красивых ухаживаний и дорогих подарков без всякой гарантии со стороны дамы. Это — дашь на дашь формат и никак иначе. Но все равно я повел себя даже относительно этого формата, как натуральное быдло. И главное опять возвращаемся к вопросу — с чего так бомбануло-то? Ну, Карина взбесила, да, но это же периодично-перманентное явление, и я себе никогда прежде не позволял на служащих и подчиненных срываться. Лучше в бизнесе конкурента подрезать или там в зал сходить, грушу отхреначить, в спарринге с тренером словить по печени, но окружающие люди-то при чем? А тут такая срань вышла.

Не вышла, Лебедев, ты вытворил, ибо Ерохина сейчас по факту — твоя служащая и повела себя девочка как и положено, а я — мудак. А выйти сейчас и извиниться — ой, как стремно, но надо, потому как мужиком себя нужно не только звать и считать, но и вести себя соответственно.

Только собрался с духом пойти покаянно себя говном облить и обтечь, как за дверью голоса послышались. Артура, Лизы и чужой женский, и пока я дошел до двери, они успели резко набрать громкости и напряжения.

— Что происходит? — спросил, открыв дверь и застав отнюдь не немую, но крайне странную сцену.

Ерохина ко мне спиной, перед дверью в спальню, как если бы собралась грудью встать, но не пустить никого. Перед ней набыченный Артур, как раз рычащий нечто про “не твое дело вообще”. Рядом с ним путана в соответствующей одежонке и раскраске, но почему-то какая-то ссутуленная, с нервно сжатыми у груди руками и видом таким, что понятно — вот-вот разревется.

— Макар Алексеевич, я, как вы просили, девку привел, а эта орет на нее и пускать не хочет! — тут же наябедничал Артур.

Лиза резко развернулась ко мне и, зыркнув с таким пробравшим до кишков и вмиг опять чуть не взорвавшим мозги злостью презрением, отчеканила:

— Эта девушка — несовершеннолетняя. Вступать с ней в половую связь — подвергать себя риску уголовной ответственности.

— Неправда! — всхлипнула девица, а я присмотрелся к ней внимательнее.

Походу Лиза права — под тонной штукатурки просматривались совсем еще девчачьи черты. — Мне восемнадцать две недели назад было!

— Слышь, борзая, да твое какое дело! — еще повысил голос Артур. — Хозяин сказал привести, а там кого колышет сколько этой шалаве лет.

Эх, Артур, не выйдет из тебя профи. Личную охрану это волновать как раз должно, и настоящий спец в номер бы и не подумал малолетку или даже подозреваемую в этом притащить к объекту и тем самым под монастырь его, вероятно, подвести.

— Звать как? — обратился я к проститутке, стараясь не замечать едва ли не расчленяющий взгляд Лизы.

— Анжел… — попыталась соврать та, но Ерохина ее жестко оборвала.

— Таня она, родом из деревни, где моя бабушка живет, — и развернувшись к уже пустившей слезу девице, натурально зарычала на нее: — Дура ты малолетняя, мать тебя учиться в город отправила, а ты путанишь? Жизни красивой захотелось? Веселья, сука, не хватало?

— Да что ты знаешь! — сорвалась уже в крик и рев Анжела-Таня, размазывая косметику по лицу. — Думаешь, я хочу? Я подработать хотела, чтобы у матери денег не брать на шмотки и питание! У нее же нас четверо! А эти… Они обещали, что официанткой… А как пришли мы с подругой, нас в квартире заперли, паспорта и вещи все отобрали. Там еще таких же, как мы, пятнадцать девчонок. На окнах решетки, двое охранников все время стерегут. Насиловали, били, наркоту кололи, сказали вообще в лесу живьем закопают, если обслуживать добровольно клиентов не начнем. А если убежим вдруг — домой к нам поедут и сестер наших младших на наши места заберут!