Тарик обернулся, заслышав знакомый голос. Под одной из завешенных лозами арок стоял его дядя.

Оба юноши вышли вперед и склонили головы, прижимая кончики пальцев ко лбу, чтобы выразить почтение хозяину дома.

Реза бин-Латиф приблизился. На лице его была печальная улыбка. Темные волосы на голове поредели еще больше с того момента, когда они виделись в последний раз. Аккуратно подстриженные усы теперь казались еще более седыми. Морщинки возле глаз и рта, свидетельствующие о веселом нраве, углубились и отражали в корне неправильные эмоции…

Улыбка же выдавала, что душу дяди терзали призраки прошлого.

Лицо скрывалось под маской, надетой убитым горем человеком, чья горячо любимая семнадцатилетняя дочь ушла из жизни… а спустя три дня за ней последовала и жена. Жена, которая не вынесла потери единственного ребенка.

– Дядя, – поприветствовал Тарик, протягивая руку.

– Вы добрались очень быстро, дорогой племянник, – тепло сказал Реза бин-Латиф, сжимая его ладонь. – Я не ждал вас по меньшей мере до завтрашнего дня.

– Что с Шази? Она… еще жива? – Едва дождавшись кивка дяди, Тарик горячо воскликнул: – Тогда…

– К этому моменту все жители Рея знают про нашу Шахразаду, – прервал его Реза, и его печальная улыбка стала гордой. Рахим подошел ближе и сжал свободную руку друга. – Еще бы: единственная жена халифа, которая пережила не один, а целых два рассвета.

– Как я и говорил, – выдохнул Рахим. – Шази особенная.

– Но как? – спросил Тарик, ощущая, что его впервые за последние два дня покидает напряжение.

– Никто не знает, – ответил Реза. – Город так и гудит от слухов. Большинство считает, что халиф влюбился в юную жену. Но мне так не кажется. Убийцы, подобные ему, неспособны… – Он осекся, лицо исказилось от ярости.

– Я должен вывести Шази из дворца, – тихо произнес Тарик, наклоняясь к дяде и крепче сжимая его руку. – Ты мне поможешь?

– Что ты задумал? – спросил Реза, внимательно изучая решительное выражение лица и стиснутую челюсть племянника.

– Собираюсь вырвать сердце этого чудовища.

– То, что ты планируешь, называется государственной изменой, – дядя в ответ так сильно сжал ладонь Тарика, что тот поморщился.

– Я знаю.

– Чтобы преуспеть, нужно силой проникнуть во дворец или… развязать войну.

– Да, понимаю.

– Тебе не осуществить задуманное в одиночку, Тарик-джан, – тихо сказал Реза. Племянник выдержал его взгляд, ничего не ответив. – Ты готов начать войну ради Шахразады? Вне зависимости от того, продолжит ли она… выживать?

– Наш так называемый правитель заслуживает смерти за ту боль, которую причинил нашей семье. Я не позволю ему забрать хоть что-то еще у меня… и всех остальных, если уж на то пошло. Пора нам отнять у него самое ценное. Если для этого придется захватить власть… – Тарик глубоко вдохнул. – Ты поможешь мне, дядя?

Реза бин-Латиф осмотрелся по сторонам, разглядывая прекрасный дворик, в каждом уголке которого таились призраки прошлого. Смех дочери теперь недосягаемо парил в небе. Прикосновение жены просачивалось сквозь пальцы, точно песок.

Он не мог попрощаться с ними. Воспоминания о любимых, пусть и выцветшие, пусть и мучительные, были единственным, что у него осталось. Единственным, за что стоило сражаться.

Реза перевел взгляд на сына эмира Назира аль-Зийяда, на наследника четвертой по величине и богатству крепости Хорасана. На вельможу царских кровей.

Тарик Имран аль-Зийяд – это шанс восстановить справедливость.

И снова вернуть воспоминания, наполнить их жизнью.

– Идем со мной.

– Вставайте.

Шахразада застонала и накрыла голову подушкой. Однако это не помогло.