– Господи, а я уже думала, что не дождусь! – усмехнулась Гланька, поворачиваясь в его сторону. – Привет!

Выглядела она, как и подобает телезвезде, весьма впечатляюще.

– Здравствуй, – растерянно сказал Ледников. – А ты тут чего делаешь?

Вопрос был, конечно, грандиозный по смыслу.

– А живем мы тут! – засмеялась Гланька. – Вернее, жили. Или забыл?

– Да нет, не забыл. Как раз шел и вспоминал, как ты вокруг нас кругами ходила, когда мы пиво дули. Из-за кустов подглядывала!

– Ну и подглядывала! – ничуть не смутилась она. – А помнишь, ты меня на руках нес, когда я ногу ржавым гвоздем распорола? У меня шрам так и остался…

– К Кашпировскому не обращалась? Может, рассосется? – натужно сострил Ледников.

Признаться, он не понимал, как с ней себя держать. На равных? Делая вид, что не замечает разницу в возрасте? Что между ними ничего общего?

– Да ну его, этого Кашпировского! А потом, может, мне этот шрам дорог как память?

Гланька затянулась еще раз и выбросила сигарету на снег.

У Ледникова возникло странное ощущение, что Гланька что-то недоговаривает – то ли скрывает, то ли не решается сказать. И вообще она тут с некоей целью. Все-таки появление ее выглядело странным. Артем часто говорил, что и сам видит ее лишь по великим праздникам, а уж у бабушки внучка не появлялась уже несколько лет. И вот на тебе – явление девы народу! Неужели родственные чувства взыграли? Не очень-то на нее похоже…

Гланька встала, подняла руки вверх и сладко, хищно потянулась. Она была высокая. Даже в мягких сапожках без каблуков едва ли не одного роста с Ледниковым.

Еще раз внимательно оглядев Ледникова, она милостиво разрешила:

– Ну, иди поздоровайся с бабушкой и отцом. Может, ты их немного успокоишь. А то они с утра завелись – где Артем со своим дружком? Опять они нас подводят! Кстати, они жаловались, что уже и не помнят, как ты выглядишь. Ведь они тебя несколько лет не видели. Нехорошо, Ледников, забывать старых друзей. А я пройдусь, пока вы там будете предаваться воспоминаниям.

Гланька говорила так, будто имела на Ледникова какое-то право, совершенно несомненное и им самим ничуть не оспариваемое. С чего бы это? Как будто и впрямь между ними была некая тайная связь. Но ведь ничего не было! Уж в этом он мог поклясться перед кем угодно!

Пройдя несколько шагов, Гланька обернулась.

– Хорошо, что ты приехал, будет хоть один нормальный человек в этом сумасшедшем доме.

– У вас тут что-нибудь случилось?

– У нас тут теперь коллективная мания преследования началась. У всех, вместе взятых. Мы же дружная семейка – все делаем сообща. В том числе и сходим с ума. Нам всем кажется, что за нами следят с неведомой целью какие-то злодеи.

– Тебе тоже? – недоверчиво хмыкнул Ледников.

– А что же, я не Востросаблина, что ли?.. – расхохоталась Гланька в ответ. – Кстати, это не шутки. Бабуле теперь все какие-то привидения мерещатся. То ли тени забытых предков, то ли незнакомые мужики с револьверами. То во дворе появятся, следы оставят, то в окно заглянут… Ужас, Ледников, мрачный ужас! Бабуля уже не может здесь спать. От страха. Ее трясет всю.

– А ты? – поинтересовался Ледников. – Ты спать можешь?

– Я? – задумалась Гланька. – Это смотря с кем…

Потом она послала Ледникову воздушный поцелуй – и надо сказать, этот пошловатый жест в ее исполнении не вызвал у него никакого возражения, – и последовала дальше. И больше не обернулась.

[3]

Ледников вошел в дом. На даче было странно тихо. В комнатах на первом этаже даже свет не горел. Только в коридоре. И ничего не говорило о том беспорядке, который сопровождает всякий переезд. Лишь на втором этаже слышались какие-то стуки и голоса. Наверное, Андрей и Виктория Алексеевна ссорятся из-за Артема, подумал Ледников. Он – несет брата на чем свет стоит, а она мужественно, несмотря ни на что, защищает своего младшего сына.