– То есть вы предлагаете отдать машины для дезинфекции и льда, рентген, а заодно и все наши полевые повозки в тыл? – я на всякий случай все же переспросил.

– Именно.

– Мне не доверяете? Или сами так боитесь ответственности? А может, просто пользоваться не умеете? – От моего вопроса доктор, уже уверившийся в легкой победе, даже замер.

– Это… Все не так!

– Если не умеете, я вас научу. Это не сложно.

– Да умею я!

– Тогда оборудование останется у нас, – я отмел все возражения.

– А что насчет медицинских препаратов? – старший аптекарь, Филипп Иванович Корф, неожиданно встрепенулся. – У нас с собой есть полковой запас бинтов, одежды для раненых, да и лекарств тоже. Это немало, но вдруг не хватит. Может, заберем хотя бы часть нашей доли с дивизионного склада?

– Ну, Филипп Иванович, ну что вы опять начинаете свое плюшничество! – Слащев тем временем успокоился и принялся довольно отчитывать погрустневшего аптекаря. – Все же рассчитано. Как будет нужно, нам подвезут все необходимое. А если сейчас все взять, а нам придется резко куда-то выдвигаться, как это с собой возить?

Битва хомяка и перестраховщика – и в этом сражении я точно на стороне первого. Особенно учитывая, что нам действительно понадобятся все возможные запасы.

– Считайте, что каждый солдат в полку будет ранен, – решил я. – И пусть на каждого у вас будет в достаточном количестве и перевязочного материала, и всего остального.

Невольно вспомнил расчеты Первой мировой. Под ее конец французы, идя в наступление, разворачивали за каждой дивизией госпиталь, превышающий ее по количеству коек ровно в два раза. Потому что знали: к обеду этой дивизии не станет уже в полном составе, и на ее место придет новая. А им нужно будет лечить тех, кто выживет и в первую волну, и во все следующие. У нас, надеюсь, до такого ужаса не дойдет…

– И все же я считаю, что это лишняя трата ресурсов, – Слащев долго терпел, но в итоге не выдержал. – Когда я работал в Красном кресте в Южной Африке, мы себе такого не позволяли.

И тут я впервые взглянул на доктора как на профессионала. Доброволец на Англо-бурской – это хороший опыт. Вот только над умением делать выводы ему бы поработать.

– Прекрасно, – я кое-что вспомнил. – Мне тоже попадались документы по той войне. И англичане писали, что в среднем каждый их солдат за то время прошел через госпиталь. Если брать гражданскую войну в Америке, то там и того больше: каждый солдат был в госпитале в среднем три раза. А какой у вас опыт?

– Такие цифры я не изучал, – доктор опять растерялся.

– Тогда до новых вводных будем ориентироваться на них, а потом уже начнем вносить корректировки.

Слащев сдался, и мы перешли к обсуждению остальной работы медицинской службы. Если честно, мне уже давно хотелось сказать «стоп» и начать все менять, но… Я ведь тоже не специалист – сколько у меня опыта? Так что старался слушать, пытаться понять. Про инфекции было даже интересно. Оказалось, доктора тут успели провести целую спецоперацию по приучению солдат к чаю, и когда те перестали пользоваться сырой водой, удалось до минимума свести болезни желудка и холеру. А вот с чем не получалось справиться, так это с сифилисом. Местные им болели, рядовые, несмотря на все угрозы и разъяснения, к ним бегали, и результат налицо. Иногда в прямом смысле слова.

Здесь мне сложно было что-то сказать. Учись я в свое время на обычного доктора – возможно, было бы по-другому, но буду думать… А пока мы снова перешли к полевой медицине. Слащев с другими докторами принялись рассказывать, как у них организована сортировка, как они отслеживают типы ранений и определяют судьбу пострадавших… И я все-таки не выдержал.