По реформе Тайка так называемые свободные граждане (комин), на которых распространялась система законов Рицурёсэй, были прикреплены путем внеэкономического принуждения со стороны императорского государства к мелким участкам земли и должны были выплачивать тяжелые повинности – натуральную ренту (натуральный и подворный налоги (со, ё, тё)) и трудовую повинность. При этом принудительный труд составлял более 50 процентов всех повинностей. Даже если считать, что, согласно закону принудительный труд достигал 60 дней в году, то становится очевидным, что народ находился, по существу, на положении государственных крепостных и страдал от гнета крайне отсталой и к тому же чрезвычайно жестокой полурабовладельческой крепостнической системы.

При такой системе «свободные» находились в очень тяжелом положении. После уплаты налогов и выполнения трудовой повинности у них не оставалось пи продовольствия, ни семян, и они вынуждены были занимать рис на условиях высоких процентов (суйко), доходивших до 50 и даже 100. Причем этот рис они должны были брать взаймы только из государственных амбаров. Это была своеобразная продуктовая рента. Таким образом, народ подвергался максимальной эксплуатации.

Императорское государство в период системы законов Рицурёсэй угнетало народ как государственных крепостных и, кроме того, эксплуатировало его с помощью высокого ростовщического процента.

В одном из документов середины VIII века приводятся данные, свидетельствующие о том, что крестьяне часто закладывали свои душевой надел на условиях высокого ростовщического процента и, чтобы расплатиться с долгами, им приходилось продавать своих детей за какие-нибудь 400 мои[24].

Самым основным выражением протеста японского народа, требовавшего своего освобождения и выступавшего против полурабовладельческой государственной крепостнической системы в период законов Рицурёсэй, было бегство.

Оно фактически означало отказ от душевого надела, предусмотренного реформой Тайка, а, следовательно, протест крестьян против системы подворных реестров (косэки и кэйтё), согласно которой народ был прикреплен к земле и вынужден был выплачивать налоги и нести трудовую повинность. Таким образом, это бегство означало отрицание самой системы так называемых «свободных» и неповиновение императорской власти периода системы законов Рицурёсэй.

Поэтому побег был запрещен под страхом ужасного наказания. Но, несмотря на это, постепенно бегство приняло повсеместно массовый характер, о чем очень часто упоминалось в документах того времени, например, в документах, относящихся к подворным реестрам, а также в «Сёку Нихонги».

Помимо бегства, движение японского народа, требовавшего своего освобождения от господства полурабовладельческой крепостнической системы, проявлялось также в повсеместных восстаниях и волнениях. То, что в этих случаях дело доходило даже до убийств чиновников, посылавшихся центральным правительством на места для подавления мятежей, видно даже из «Сёку Нихонги».

Заговор Татибана Нарамаро, возникший в 757 году, вскоре после того, как был построен храм Тодайдзи и отлита большая статуя Будды, разумеется, не имел никакого отношения к движению народа, а был проявлением борьбы внутри аристократии того времени. Однако и тогда писали, что «сейчас вся страна охвачена горем. Народ не имеет постоянного жилища. Всюду на дорогах слышны стоны и крики. Народ озлоблен и полон ненависти», или: «даже император не может спать спокойно. Возможны беспорядки», или: «постройка храма Тодайдзи стоила народу больших лишений и усилий». Собственно, и сам заговор как таковой являлся отражением в высших слоях общества глубоких политических волнений, вызванных ростом движения народа, выступавшего против полурабовладельческой крепостнической системы и требовавшего освобождения. Именно поэтому вскоре после этих событий принудительный труд, являвшийся самым тяжелым бременем в период системы законов Рицурёсэй, был сокращен наполовину. И тогда же впервые во все провинции были направлены чиновники по расследованию народных бедствий.