– Да какой уж тут порядок… – улыбнулась Элла и подтянула повыше рукава платья с леопардовым узором. – Сложно, Андрюша. Мужики жадные пошли. И вредные. Каждому покажи то, чего он дома никогда не видел. А иначе, мол, за что деньги платить. А что уж такого я могу показать?

– Не знаю… – засмеялся Андрей. – Я, поверь, не любитель фокусов.

– Да я в курсе! Лялька говорила, что ты отлично танцуешь.

– А… – покраснел Андрей. – Ну, танцор из меня так себе. А вот она, действительно, очень здорово танцует. – Сказал и смутился еще больше. А потому торопливо добавил: – Ты же сама видела, как мы здесь с ней отплясывали. Только вот она что-то давно не появлялась. Не знаешь, у нее все нормально?

– Нормально у нее все, – махнула рукой, украшенной десятком тонких браслетов, Элла.

Но Железнов сразу уловил диссонанс, потому что голос женщины звучал уверенно, а вот кольца из поддельного золота звенели жалобно. Впрочем, скорее всего, Андрею лишь показалось, что дешевая бижутерия «поет» не в унисон. Ведь сам он переживал именно такие противоречивые чувства. Да, Железнов был растерян, подавлен и бесконечно несчастен. Но несчастье это было какое-то особенное, ни на какое другое не похожее. Оно мучило, тянуло душу, почти выворачивало ее на изнанку, но где-то там, в самой ее глубине, играла музыка, к которой тут же подбирались слова:

Ты исчезла, нет тебя.

Кто расскажет, где найти, любя…

Андрей Железнов переживал удивительное, близкое к восторгу состояние. И при этом он был катастрофически несчастен.

– Кофе хочу! – стукнула кулаком по столу Элла и подозвала официанта. – Мне двойной, без сахара, без сливок и прочей ерунды. Понял? Тащи скорее, а то я уже опаздываю.

Андрей пил коньяк медленно. Не потому, что хотел как можно лучше распробовать его вкус. Просто тянул время. Он так пока и не решил, как ему следует себя вести. Спросить Эллу более настойчиво, куда же все-таки пропала Ляля? А может быть, попросить номер ее телефона? Но это было бы против правил всей его предыдущей жизни, ведь Андрей Железнов привык к тому, что обычно женщины сами искали встреч и звонили, порой слишком настойчиво, даже назойливо. Так было всегда. С того самого мгновения, когда он впервые поймал на себе женский заинтересованный взгляд. А вот что делать, если женщина несколько вечеров танцевала только для тебя одного, а потом испарилась без следа, он не знал. Потому что не привык ни догонять, ни искать, ни покорять. Он никогда не был охотником – наоборот, женщины считали его ценным трофеем.

– Она обещала позвонить… – начал Железнов нерешительно. – И что-то ее не слышно.

– Не волнуйся, она уехала. Вернется – позвонит. Подожди немного. Какой нетерпеливый! – засмеялась Элла и взглянула на него томно.

Но получилось не сексуально, а забавно. Как будто они оба прилежно играли в любительском спектакле: Элла – роль коварной соблазнительницы, Андрей – рокового мужчины. У нее получалось лучше, потому что она до конца верила в предлагаемые обстоятельства. А вот он играл плохо. Но разве можно убедительно создать образ покорителя дамских сердец, когда единственно важная для тебя женщина, судя по всему, внезапно и без объяснения причин дала тебе отставку?

Андрей не торопился допивать коньяк, которого осталось на донышке бокала буквально несколько капель. Он снова и снова вдыхал его слишком резкий аромат. Потом, в другой жизни, Андрей Железнов научится по-настоящему разбираться во всех тонкостях дегустации этого изысканного напитка. Станет излишне капризен и даже привередлив, поэтому ни один литр коньяка он выльет в унитаз со словами: «Какая дрянь!» Но все это тоже будет потом, как и его песни, которые станут шлягерами. А сейчас Андрей искренне сожалел о том, что порцию спиртного, положенную ему по правилам ресторана (каждый музыкант имеет право на один бесплатный «дринк»), он уже выпил.