— Звучит устрашающе.

— Так и есть.

Разумеется, пятый круг мы с Зайцевой добегаем последними. Все наши давно ушли: впереди семинар по внешнеэкономической деятельности, а к Мухомору на пары лучше не опаздывать. Добросовестно выслушав причитания физрука о нашей с Машей лени и нерадивом отношении к физической нагрузке, мы уставшие плетёмся к зданию универа.

— Согласна променять пару у Мухова ещё на пять кругов бегового ада, — ворчит Маша, стоит нам подойти к большим металлическим дверям, что через лабиринт узких коридоров ведут к спортивным раздевалкам.

— Я пас! — мотаю головой, на ходу раскручивая забранные наверх волосы. — Бег — не моё!

— И не моё, — соглашается Зайцева, — Просто вчера так и не успела в конспекты заглянуть. Представляешь, нанесла на лицо маску, хотела полежать минут десять, расслабиться, как белый человек, и уснула. А у Мухомора чуйка на такие вещи. Вот увидишь, сегодня обязательно спросит.

— Если тебя это успокоит: мне тоже вчера было не до зубрёжки.

— Как и я, решила выспаться? — смеётся Маша.

— Если бы…, — отмечаю с грустью в голосе. — Меня вчера уволили.

— Вот те раз, — распахнув широко глаза, Зайцева с интересом смотрит на меня. — Из той забегаловки, про которую ты мне рассказывала?

Киваю, прокручивая в голове события вчерашнего вечера. И пусть работа была не самой лучшей, да и платили копейки, зато график смен идеально сочетался с расписанием в универе, и до дома было рукой подать.

— Но почему? — в глазах девчонки неподдельное возмущение.

— Не знаю, мне так и не объяснили, — развожу руками.

— Всё равно должна была быть причина! — начинает докапываться до истины Зайцева. — Может, пожаловался кто-то? Вспоминай, были недовольные клиенты?

— Вроде нет. Всё как обычно. Хотя...— и тут меня осеняет, где я видела блондина с ворот. — Был один капризный посетитель. То ему кофе горячий, то холодный. Несколько раз подходил менять напиток, а потом ещё и пролил на себя капучино. Но за это же не увольняют, верно, я ему даже слова плохого не сказала!

— Верно-то верно, — преодолеваем последний поворот. Впереди виднеются раздевалки. — Но, знаешь, такие потом и жалуются! Им жизнь подножку подставила, а они на других срываются! Сто процентов, а-ля наш Мухомор!

— Да, нет, Маш. Вряд ли. Уверена, причина в другом. Да и там молодой человек был, — хочу рассказать про Филатова, но замечаю впереди большую компанию парней, с шумом вылетевшую из раздевалки и сейчас грозовой тучей, сметающей всё на своём пути, приближающуюся к нам. Гулкий смех, громкие шаги, басовитая наперебой речь – всё это сбивает с мысли. Закусив губу, невольно перевожу взгляд в их сторону. В единой форме красно-белого цвета они планомерно идут навстречу, увлечённо болтая между собой и вовсе не замечая нас.

— А вот и университетская сборная! По средам у них тренировка сразу после нашей, — пищит за спиной Машка. — Ты только взгляни, какие они обалденные! Все как на подбор!

«И с ними дядька, Черномор!»— вертится на языке, но решаю попридержать свою иронию и лишь наигранно цокаю: Машу послушать, так кругом одни красавцы. И всё же более пристально смотрю в сторону парней.

— Ты чего застыла, Янка! — ворчит Зайцева, врезавшись в меня со всей дури. — Опоздаем же!

Но я почти её не слышу. В ушах дикий грохот обезумевшего сердца. Всё тело налито свинцом. Как рыба, выброшенная на берег, я беззвучно открываю рот, пытаюсь вдохнуть и отогнать от себя призрачное видение: там, в эпицентре толпы, я замечаю его, человека из прошлого, парня, без которого когда-то не представляла своей жизни.