Коридор заканчивается, и я выхожу из главного корпуса на улицу. С наслаждением вдыхаю чистый лесной воздух, прикрывая глаза. Останавливаюсь. Даю себе временную передышку, прежде чем идти в женский корпус.

Несмотря на все события, сна ни в одном глазу. Тишина вокруг, нарушаемая лишь стрекотом сверчков, умиротворяет. А уже по-летнему тёплый ветерок прогоняет прочь все мрачные мысли.

Всё будет хорошо. Рогожин всегда слишком драматизировал и драматизирует. Поэтому вряд ли врачи выявят что-то серьёзное.

Конечно, я понимаю, что мысленное утешение самой себя даже в голове звучит натянуто, но ничего не могу с собой поделать. Мне не верится, что поездка закончится, так и не успев толком начаться.

Я, как и все, искренне ждала эту возможность поехать на природу и отдохнуть с однокурсниками. Будет ужасно, если из-за драки всех разгонят по домам. Да и моя совесть сгрызёт меня потом.

Подняв голову вверх, смотрю на небо, усыпанное звёздами. Их так много, что в глазах рябит.

- Красиво, да? – Раздаётся голос Власа за спиной, и я подпрыгиваю на месте от испуга. Хватаюсь за грудь и закрываю глаза, пытаясь утихомирить бешеное сердцебиение.

- Ты…

- Твой спаситель, знаю. Не стоит благодарности, Огонёк.

Я открываю глаза и без стеснения испепеляю парня взглядом. Таким же раздражённым, как и у костра в самом начале вечера, когда я ещё не знала о Марго и Даниле. Такое ощущение, что с того момента прошла, как минимум, неделя.

Влас стоит у главного корпуса, лениво опершись спиной о деревянную стену здания, и курит. Вот так вот нагло, не боясь, что Таранина его заметит и влепит ещё парочку личных «штрафов».

Курение и алкоголь строго настрого запрещены правилами поездки. А на моей памяти Дементьев успел покурить уже раза три. И куда только дисциплинарный комитет смотрит?

Я отмахиваюсь рукой от дыма, который до меня доносит ветерок, и морщусь.

Терпеть не могу сигареты и курильщиков. В моей семье никто никогда не курил. Даже дедуля, покинувший нас пять лет назад. Поэтому считаю, что те, кто курят – слабы духом. Им нужно что-то, что позволяет справиться с окружающей действительностью, которая очень часто оказывается нелицеприятной.

- Ну, и самомнение. – Бурчу в итоге. – И прекрати давать мне эти странные прозвища. У меня имя есть.

- Хорошо, Дана. – Выделяет моё имя, кривляясь. – Как скажешь, Дана.

- Ты невыносим, - хмурюсь, испытывая единственное желание уйти отсюда, как можно скорее.

- Предпочитаешь слюнтяев вроде Рогожина?- Презрительно выплёвывает Влас. Тушит сигарету, выкидывает бычок в мусорку у небольшой лестницы и отлепляет от стены.

- Ну, уж точно не таких, как ты. – Окидываю его оценивающим взглядом с ног до головы.

- А чем я плох? – Вскидывает тёмные брови Дементьев и приближается ко мне.

Я отступаю на шаг, внезапно ощущая чувство опасности. Инстинкт самосохранения вопит сиреной, приказывая мне, чтобы я срочно бежала в женский корпус и носа оттуда не высовывала.

Но я остаюсь стоять на месте, глядя в зелёные глаза Дементьева снизу вверх.

- Чего ты хочешь? – Спрашиваю у него, понимая, что скорей всего вряд ли Влас помог мне по доброте душевной. Ему что-то нужно от меня.

Но парень разрушает эти подозрения на корню одним предложением:

- Благодарности? – Спрашивает, вскидывая брови и делая забавное выражение лица. – Мне кажется, я её заслужил.

- Ещё неизвестно, - поджимаю губы и делаю шаг назад, потому что брюнет уже практически нависает надо мной, усиливая чувство тревоги и желания сбежать.

- Ты про хлипенького парнишку? С ним всё будет в порядке. Этот идиот вырубился от страха раньше, чем я залепил ему по челюсти. Хорошо, что в штанишки не надул. Вот были бы позорище и стыдоба перед теми девицами, что по нему слюнями истекают. – Подтверждает мои догадки.