Блондинка и ещё одна девушка, сидящая поодаль с гитаристом, подбегают к Данилу, пытаясь привести того в чувство. К ним присоединяются парни, спорящие о том, что пострадавшего нужно отнести в главный корпус, чтобы ему срочно оказали первую медицинскую помощь, ведь у Дана может быть сотрясение.

Другая же часть студентов начинает возмущаться и протестовать. Если депутатского сына принести в таком состоянии и показать Лидии Михайловне, отдыху конец. Мы завтра же покинем территорию бывшего лагеря и будет долгое выяснение обстоятельств, а затем кара виновных. И хорошо, если это будет трудотерапия.

Третья сторона предлагала всё-таки отнести Данила, вызвать врача. Но рассказать куратору версию, что Рогожин с Дементьевым напились и подрались. И пусть их и выгоняют.

Никто из присутствующих не хотел отвечать за произошедшее. И их нельзя винить за это.

Я же кусаю губы и заламываю пальцы от волнения и тревоги. В груди поселилось давящее чувство – предчувствие чего-то нехорошего.

И интуиция, как обычно, не подводит.

Спор однокурсников разрешается сам собой – на поляне появляется Лидия Михайловна. Её брови нахмурены, а на лице явное осуждение. А за её спиной стоит староста потока, виновато косясь на меня.

Понятно…

Лилю не назовёшь ябедой. Она всегда старается следовать правилам и сделать, как лучше. И неважно, что об этом думают другие.

В данной ситуации самым лучшим решением действительно было сообщить обо всём куратору. Вот только, что именно Лиля рассказала Лидии Михайловне и в каком свете преподнесла всё – пока остаётся загадкой.

Я опускаю глаза и вздыхаю.

- Что вы тут устроили? – Таранина держит себя в руках, не повышая голос. Но её тон такой, что им можно лёд крошить.

Мы все съёживаемся под её взглядом, пока она подходит к Рогожину, который до сих пор не очнулся. Кураторша осматривает Данила, делает оценку повреждений и отдаёт команду двум парням, что стоят рядом с ней:

- Быстро в главный корпус. Несите носилки из медицинского кабинета. Лиля, бегом за аптечкой, она в автобусе. Вова, звони в скорую.

Студенты мигом отправляются выполнять поручения. Таранина, не отходя от Данила обводит цепким взглядом нашу застывшую компанию, недовольно цокает языком и останавливается на мне.

- Где Влас? – Спрашивает она требовательно.

Я не сразу понимаю, почему интересуются у меня.

- Н-не знаю, - отвечаю с запинкой. – Он ушёл куда-то, - оглядываюсь в сторону леса и показываю рукой, - туда.

- Что за бедовый поток, - вздыхает женщина, поправляет очки и зажмуривается. После чего поднимается на ноги, так как парни, которых послали за носилками, уже прибежали обратно.

Данила осторожно погружают на носилки и не спеша уносят в главный корпус. И всё это под контролем куратора.

Но, прежде чем уйти с поляны, Лидия Михайловна разворачивается, смотрит на меня и говорит:

- Дана, жду вас с Власом у себя в кабинете, как только этот виновник торжества вернётся. У нас будет серьёзный разговор.

По телу пробегает нервная дрожь, и я киваю, забыв спросить о том, когда мы должны зайти в кабинет. Ведь я даже не знаю, где Влас и когда он вернётся. Но переспрашивать не решаюсь.

Облюбованная нами поляна погружается в полную тишину. Слышны только сверчки да звуки трескания костра. Мы все стоим, не зная, куда себя деть. Каждый считает себя виновным в происходящем, потому что никто не остановил Власа с Данилом. Никто не вмешался и не разнял их вовремя.

- Да уж, попадос, - первой из общего ступора выбирается Карина. Она мученически стонет, взъерошивает волосы и садится на бревно, лежащее у костра.