5. Глава 4.

Поднялась на третий этаж и тихо постучала в дверь. В этой оглушающей тишине стук показался раскатом грома. Однако друг открыл дверь не сразу. Я уже начала паниковать, когда услышала щелчок замка. Протискиваясь в маленькую щель, в которой показалось удивлённое лицо Феди, окончательно расслабилась. Дверь закрылась, и я осела на пол. Кажется, только сейчас начала чувствовать и слышать что-то помимо собственного сердцебиения. Дав себе добрых тридцать секунд отдышаться, встала, сняла куртку, продолжая игнорировать немой вопрос друга. И тут словно молнией шарахнуло.

Сумка! Твою ж мать! Блядский сукин сын! Этот ушлёпок мне всё засрал! Меня так затрясло, что Федя не на шутку заволновался. Взял меня за руку и повёл на кухню. Свет большой не включал, ограничился тусклым светильником. Даже сальные шторы занавесил, словно укрывал меня от внешнего мира. А я следила за ним, будто в трансе находилась. Мысли только о сумке и наших с мамой коробочках. Не придумав ничего лучше, начала плакать, чем вогнала Федю в окончательный ступор. Жалко было растерять так бездарно наши накопленные крохи. Какая же я идиотка. Тоже мне фифа! Полапал мужик какой-то. На хрена бить надо было, когда он уже отпустил меня?! Что за взмахи кулаками после драки? Страх потеряла, как только он все пуговички застегнул? Молодец, конечно, показала характер!

Следующие несколько минут я ругала себя, обзывая всевозможными словами, но легче не становилось. Обидно было до колик в животе. Там ведь всё в этих коробочках. Вся моя сознательная жизнь и мамины отходняки. Уронив голову на стол, я уставилась невидящим взглядом на закипающий на плите чайник. Федя, оказывается и водичку набрать успел, по чашкам чайные пакетики раскидал, даже рафинад на блюдечке разложил. Печеньки тоже рядом положил. А мне ничего этого не хотелось, сумку свою обратно хотела.

- Ну что, рассказывать будешь?

Я лишь помотала головой, потому что, если начну, то меня разорвёт. От обиды, стыда и жалости. Я вернула себе исходное положение и тяжело вздохнула.

- А что у вас там? – разомкнула я всё-таки, присохшие друг к другу губы. - Как сегодня с делом?

Федя как-то виновато глаза опустил, будто я его в воровстве уличила. Хотя мы не брезговали подобным заниматься.

- Не поняла. За что вы взялись?

Червяк сомнения уже начал выгрызать плоть внутри, где-то в самой середине, создавая неприятную пустоту. Федя прижал палец к губам, призывая меня сбавить обороты. Я аж втянула голову в плечи, осознав, что повысила голос. Отец то его спал уже, и будить нельзя было, потому что ему вставать рано на работу.

- Так что вы натворили? – хоть и шёпотом, но крайне эмоционально зашипела я.

Федя вскочил со своего места и подошёл к закипевшему чайнику. Только вот я понимала, что он оттягивал момент ответа. Мы никогда не лезли друг к другу с расспросами, но не в этот раз. Чувствовала неладное. Он разлил кипяток по чашкам, поставил на место чайник, закинул в свою чашку сахар, начал мешать, а я будто замерла и не двигалась всё это время. Захотелось засмеяться от абсурдности происходящего, но в следующий момент Федя поднял глаза и мне стало не до смеха. В них плескалось столько вины и жалости, что я дышать перестала.

- Помнишь Пашу?

- Гнилого? – почему-то шёпотом проговорила я, будто его имя произносить нельзя.

Конечно помнила. Кто ж его не знал в нашем районе? И кличка у него такая не спроста. Желудок скрутился в тугой узел от плохого предчувствия.

- Мы, по правде, случайно вышли на него. Пока к одному обратились за работой, он нас к другому направил, а этот к третьему…. Короче, погоняли нас по кругу, как шлюх по рукам пустили, а выхлопа никакого. А бабки кровь из носа нужны. В общем, как то говно в проруби болтались, пока нас не толкнули к Пашке Гнилому. А у него как раз работёнка наметилась, да ещё и бабки не хилые, мы такие с пяти ходок получаем.