В опочивальню входить не стала, и спутники мои за спиной замерли. Присмотрелась – комнату освещает только лунный свет, ровно льющийся из распахнутого окна. Слабые порывы ветра колышут вздымающиеся тонкие, невесомые занавески. В темноте их можно принять за танцующих в воздухе призрачных русалок.  Несмотря на широко распахнутые окна, пахнет сыростью, и даже порывы ветра не приносят долгожданной прохлады...

У невысокого ложа сидел наполовину седой мужчина средних лет, сгорбленный, поникший. Увидев его, я даже вздрогнула – мужчина сидел без движения, и поэтому я не заметила его сразу. Нашего вторжения он не заметил. Я поняла, что это его боль я ощущала все это время. Неужели это наш хозяин, граф де Менферский? Пригляделась повнимательнее – увидела, что на ложе, над которым он склонился, лежит призрак. Как будто сотканная из ночного тумана, лунного света и тусклых, попеременно вспыхивающих тут и там магических светлячков, девушка казалась очень юной, тонкой, и хрупкой. Внезапно мужчина пошевелился – он попытался взять девицу за призрачную руку – и ничего не получилось. Пальцы попросту провалились. И тогда, к моему стыду – ведь мы самым бессовестным образом подглядывали, смотрели на то, что совсем не предназначено для наших глаз – граф де Менферский, а в том, что это был именно он, уже не осталось сомнений, уронил голову на грудь, спрятал лицо в ладонях и зарыдал. Неловко было смотреть, как плачет взрослый, судя по всему, пожилой мужчина. И не смотрела бы, если бы он вдруг не заговорил. Глядя то на призрак девицы, лежащий перед ним, то почему-то в раскрытое окно, он бормотал что-то неразборчивое, но отдельные фразы можно было разобрать:

- Сколько еще ты будешь мучать меня…

- Пожалей хотя бы ее…

- Пожалей моих людей, хотя бы тех, кто остался…

- Забери мой разум…

- Оставь же ее в покое, проклятая ведьма!

- Сколько еще ты будешь тянуть из них жизнь!

- Забери мою!

- Забери все, что принадлежит мне…

- Ты итак уже все забрала…

- Чего же ты хочешь…

И в этот миг из окна раздалось пение.

До сих пор горжусь своей реакцией – с первых же нот услышав, кто поет, не глядя, даже до того, как оглянулась, метнула руной зеркала в мага. В следующий миг, уже обернувшись, увидела катающегося по полу Даньку, зажимающего лапками заячьи уши, и наградила зеркальной руной и его.

И только после этого, хотя казалось, прошло не больше секунды, закрыла дверь.

Потому что там, снаружи, пел сирин*.

(*В русских духовных стихах Сирины, спускаясь из рая на землю, зачаровывают людей своим пением. В западноевропейских легендах Сирин - воплощение несчастной души)

И теперь действительно было, о чем подумать.

13. Глава 13

Сказ иной, тринадцатый. Проклятое графство

- Что ж вам, голубкам, не спится-то ночью, - укоризненный тон бабушки, которая сидела в крохотной комнатушке при кухне и что-то вязала, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

Спустились называется с оборотнем и Данькой на кухню – не знаю, почему-то здесь казалось безопаснее разговаривать, все от хозяина и поющего сирина подальше. И пить очень хотелось.

Никого из слуг не было, и я сама налила воды – себе и чародею в бокалы, коловертышу – в блюдечко, ночь казалась затхлой и душной не только мне. Только стоило нам присесть, сказать толком ничего не успели, как раздался этот самый бойкий старушечий голос – по нему мы и обнаружили саму его обладательницу.

- Заходите уж, чего встали, - слеповато прищурилась на нас старушка, разглядывая поверх стекол окуляров. - Дети.

Переглянувшись с магом, вошли, поприветствовали бабусю.