– Спасибо, просто от сердца отлегло, – проворчала я.

– Всегда пожалуйста, – равнодушно зевнул тот и прикрыл глаза.

– Я могу отсюда уйти? – переспросила я.

– И да, и нет, – Бальтазар посмотрел на меня как учительница математики после годовой контрольной – со смесью жалости и сожаления о потраченном времени. – Физически иди – никто не держит, но от себя не убежишь. Куда бы ты ни пошла, ты заберёшь с собой частичку Перекрестья и эту новую реальность. Увиденного не развидеть, господарыня.

– И что мне надо делать? – я отхлебнула топлёное молоко, хотя уже и не хотела. Каша стояла поперёк горла. Наверное, она была вкусной, но это не точно. Желудок перестал сводить, и на том спасибо. – Что ты там говорил про отработку? А если я не хочу? Никакие договоры я не подписывала, и вот, хоть сейчас могу кому-то передать этот почётный пост! Вместе с избушкой.

– Ты Яга, – кот снова вздохнул. – Часто с нами случается не то, что мы хотим, а то, что должно. Поймёшь со временем.

– А есть ещё другие? – Я оставила пустую кружку. – Ну, Яги.

– Есть, как не быть. Вместе с тобой тринадцать. Всегда тринадцать. Позже расскажу. Спать иди, государыня. Завтра познакомлю с Елистратом, надеюсь, вы подружитесь. В крайнем случае, не очень разругаетесь. Всё равно вам деваться друг от друга некуда. Даже отравить не выйдет. Проверено.

– А кто это? – На всякий случай шёпотом спросила я. Воображение моментально нарисовало классического упыря, почему-то в вышитой славянской рубахе, сидящего посреди поросших ромашками холмиков.

– Елистрат, – пояснил кот, приоткрыв один глаз. – Проклятый богатырь.

– Почему проклятый?

– Однажды он неудачно пошутил над Привратницей, и ему пришлось шутить снова и снова, пока шутки не перестали быть шутками. Теперь вот на услужении, по хозяйству помогает, защищает при надобности. Он всегда здесь, пока срок не отмотает.

– Жуть какая, – по коже пробежал мороз. – А его можно как-то отпустить?

– Я же сказал – пока не истечёт срок. И конец его он и сам не знает, – кот чёрной каплей стёк на пол.

– Подожди! – или он отвечает мне на все вопросы, или я за себя не отвечаю! – Ты что-то говорил о моём отце. Я хочу знать. Что с ним стало? Почему он ушёл? Я могу его увидеть?

– Ведьмы не имеют семьи, – откуда-то снизу раздался насмешливый баритон. – И у Яги семьи тоже нет. Точнее, может быть, возлюбленный и даже ребёнок, но это не совсем привычная семья в понимании людей. Возлюбленный ведьмы всегда обречён. Всегда. Не важно на что – болезнь, смерть, изгнание, но вместе они никогда не будут. Должность такая. Если влюбишься – самое разумное и благородное – держаться от него подальше. Счастливых супругов можно по пальцам пересчитать, и то, это исключения, подтверждающее правило. Сила ревнива и терпит с собой рядом только равного, а так уж вышло, что все ведьмы – женщины. И нет мужчин с такими силами. И рождаются в семье только дочери. Редко, очень редко, примерно раз в столетие, у ведьмы рождается сын. У Ягинь и того реже, раз примерно никогда. И такой мальчик становится ведьмаком. Мужчиной с даром ведьмы. Очень сильным даром. Даже если его род до этого был слабым, то всё равно такой ребёнок будет по силе стоять чуть ли не рядом с Привратниками. А уж если он родился у Привратницы… Дурной знак, короче.

– Что же  дурного? – Удивилась я. – Можно сказать, удача, редкий шанс. Рождение самого одарённого и самого сильного. Чем плохо?

– Ну всё не так просто, – фыркнул кот. – Начнем с того, что дар приходит только к одному ребёнку. Чаще всего к старшим детям, но не обязательно – дар может выбрать любого. Редко у сестёр будет хоть какой-то отголосок, даже на уровне самой слабой знахарки. Если бы ты знала, сколько вражды было между сестрицами из-за этого! Или ты думаешь, старшие сестры ни за что младших изводили в патриархальном-то обществе, чествования первенцев? Да как бы не так! Сила у одной и бессилие у других, которые вроде по рождению больше прав на эту силу имеют. Сказки-то вспомни.