Ну и ладно. Камнями не кидаются, факелами не размахивают, дробовик серебряными ложками не заряжают – уже хорошо. Значит, будем жить. Не факт, что долго и благополучно, но будем. Пока и это прекрасно.

В магазине оказалось на удивление прохладно: старая плитка на полу, прилавки, ворох тазов и ведер в перемешку с мылом и порошком в одном углу, стеллажи с хлебом в другом. На видном месте лежали белые мятные пряники и несколько видов конфет в пестрых обертках.

За прилавком стояла полная бойкая женщина с черными короткими волосами, а перед прилавком чинно сложив ручки на авоськи три бабушки в косынках и совсем нечинная и нестройная пятерка парней в светлых футболках и шортах. Оживленный разговор божьих одуванчиков оборвался на полуслове при моем появлении, так резко, что даже парни умолкли и уставились на меня как на мировую звезду. Я направилась было в конец очереди, но толпа так ловко расступилась, и я оказалась прямо перед прилавком.

– Дайте, пожалуйста, три батона, булочку с повидлом и пачку соли, – я мысленно обустроилась в роли рачительной хозяйки и добавила: – еще муки и перловки. – Вспомнила об Елистрате и попросила конфет. Может, на конфеты его удастся приманить? Ну не пиво же ему совать в самом деле.

Тип, конечно, неприятный, но с другой стороны, если вспомнить, что он у меня на подворье сидит не по своему желанию, а по хотению моей какой-нибудь прапрапрабабки, то как бы здоровая реакция. На дружбу не напрашиваюсь, но может, поймет, что я не враг. Жить бок о бок с человеком, мечтавшим лично лицезреть мои пышные похороны, мне не улыбалось.

Под пристальным взглядом сложила покупки в сумку и направилась к выходу, стараясь идти прямо. Мука была явно лишней, и шопер здорово оттягивал плечо, давая крен вправо.

Толпа у магазина будто выросла и провожала меня настороженным молчанием в спину. Шур-шур-шур возобновилось с утроенной силой, стоило мне отойти.

Я уже повернула на соседнюю улицу, чтобы там прямиком и к домику, но прямо на повороте, выпрыгнув из кустов, как каноничный серый волк, меня перехватила женщина в пестром платье и белой косынке в голубой мелкий цветочек.

– Здравствуй, девонька, – женщина вцепилась в руку повыше локтя и заговорчески подмигнула. – Как устроилась? Не надо ли чего? Если что там, вдруг крышу подлатать прохудилась, ещё чего-то – говори, мы поможем. Мы бабушке твоей всегда помогали, хорошая была женщина! И она всегда всем помогала, а мы тебя так ждали, так ждали, Варварушка перед смертью, царствие ей небесное, сказала, что внучку вместо себя оставит, людям помогать…

– Спасибо, ничего не нужно, – выдавила я, ошарашенная таким напором. – Всё хорошо и крыша целая, не поехала пока.

– Эх, – выдохнула женщина, как мне показалось, с огромной долей сожаления. – Меня Тамара зовут. Не надо отчество, просто тётя Тамара.

– Яра. Очень приятно.

– Да я знаю, девонька, – закивала тётя Тамара. – Тут такое дело… у меня корова прихворала, не зайдёшь, не посмотришь на неё?

– Сочувствую вашему горю, – я деликатно пыталась вырваться. Не получилось. – Ну я вряд ли чем-то смогу помочь, я не ветеринар.

– А что, бабушка тебе совсем ничему не учила? – Притворная ласковость стекала с тётки, как патока по блинчику.

– Не учила, – вздохнула я.

– А может, книжки какие, где бабушкины есть? – Глаза тёти Тамары зажглись странным хищным огоньком. – Ты б мне дала ту книжечку, а дальше я сама уже.

– Может, где есть, я ещё не разбирала, – ответила я, стараясь скрыть недовольство.Сумка была тежелой, день жарким, а тетка подозрительной.