Достала с полки две чашки и поправила сползший с плеч платок.

Легла я вчера за полночь, все с зельем маялась, думала, до полудня отоспаться. Эх, нет ничего более эфемерного, чем мечты!

За окном еще туман стелется, роса на траве лежит, соловьи не угомонились, а ей любовь понадобилась…

– Врут все ваши мавки, госпожа ведьма, – насупилась Агнешка.

А мышь с жабой все же вернула.

– Врут, не врут, не мое дело. – Ополоснула заварочный чайник кипятком и всыпала две ложки бодрящего утреннего сбора. – Правила мои знаешь?

Агнешка кивнула:

– Молчать аки рыба об лед. Даже если из самой столицы приедут, спросят, ничего не платила, ничего не просила. Разве только чуток соли да сахару по-соседски.

Улыбнулась и заново пригляделась к девчонке. Прежде я воспринимала ее как назойливую влюбленную муху, но вдруг и правда толк выйдет? «А, – остановила себя, – у нее муж и детишки на уме, пироги да скотина, а ты ей о высоком!»

Тогда перейдем к низкому:

– Дорого возьму! От работы зависит, но не меньше десяти злотых. Есть у тебя такие деньги?

Сумму назвала немалую. Думаю, отважу, но Агнешка ссыпала на стол монеты.

– Вот! На свадьбу копила.

Деньги были разные, в основном по одному-двум грошам. Кучка солидная, видно, с детства собирала. Подарят родственники монетку на день рождения, а она в копилку спрячет.

– Лет-то тебе сколько, невеста?

– Осьмнадцать, – важно подбоченилась Агнешка.

Могла бы не спрашивать, в каком еще возрасте любовь до гроба бывает? Ладно, привяжу к ней Петруся. Не насовсем – года на три. Если поладят, останется, если нет, не загублю жизнь мужику. Чары ведь не чувства, так, одна видимость.

– Смотри, – строго пригрозила пальцем, – обратной дороги нет! Хоть в ногах валяйся, хоть волостному инквизитору жалуйся, не отсушу.

Агнешка кивнула. Зачарованная, она следила за моими движениями: как чашки ставлю, наливаю ароматный чай.

– А он на мышах?

Девчонка подозрительно принюхалась, не спешила брать предложенный напиток.

– На вороньем помете, – зло пошутила я и смежила веки.

Вернуться бы в теплую постель, под одеяло…

– Госпожа ведьма!

Дернувшись, оторопело уставилась на склонившуюся надо мной Агнешку – таки заснула.

– Тебе какой приворот, – хлебнув бодрящего чаю, помассировала виски, – на нежность, страсть там, чтобы ночей спать не мог?

– Все сразу, – с набитым ртом пробубнила Агнешка.

Пока я дремала, она стащила с полки пирожки со щавелем и без зазрения совести уплетала их за обе щеки. В доме-то ведьмы! Бедный Петрусь! На осине повесится с такой женой.

– Нет уж, ты выбери. На каждый случай свой заговор.

– Самый сильный тогда сделайте, на все деньги.

Дожевав один пирожок, Агнешка потянулась за вторым и замерла с протянутой рукой. Глаза округлились, вот-вот вылезут из орбит.

– Мама!

Позабыв о Петрусе, девчонка порскнула под стол, обняв меня за колени, запричитала:

– Защите, госпожа ведьма!

– Да от кого?

Дверь не стучала, половицы не скрипели, мы одни… Ан, нет, недавняя знакомая вернулась.

Кивнула демонице:

– Бери чашку, садись! У меня серы нет, зато чай ароматный, на Святоянскую ночь собирала.

– Благодарствую!

Демоница чинно, явно паясничая, раскланялась и заняла пустующий табурет, тот, где прежде сидела Агнешка.

– Вот и чашка имеется.

Чужую посуду она тоже присвоила.

– Эй, человечка! – А это уже Агнешке. – Хватит молитвы читать, этим никого не вызовешь.

Всего два предложения, а какой эффект! Не сомневаюсь, поклонница Петруся меня больше не потревожит. Вылетела через окно, чуть раму не выломала.

– От тебя одни убытки!

Со вздохом оценила масштаб ущерба. Грядки вытоптала, часть забора повалила… Говорю же, намаялся бы с ней Петрусь, коли женился.