Потом были две военные кампании с Чечней, где его то представляли за боевые заслуги к орденам, то снимали с погон звездочки за недостойное поведение. Тут свое играл закон подлости: отмечали значимые события хором, но попадался он всегда один. Приметный, что ли? Когда совсем ушел в завязку, случилось ЧП иного плана: в его холостяцкую однокомнатную постучалась девушка, почти девочка, девятнадцать лет всего, студентка, с которой он, познакомившись, всего-навсего один раз сходил в кино. Но она постучалась, твердо сказала, что не уйдет отсюда, и он не посмел ей возразить.

Вроде ничего крамольного, но Алла, так ее звали, была дочерью ну очень большого начальника республиканского уровня. И этот начальник сказал: я сотру тебя в порошок, Арзуманян…

Как знать, чем бы окончилась эта история, но как раз в те годы Молодцову выпала сложная командировка на Кавказ. Там-то он и познакомился со стареющим капитаном. Капитан Костю поразил: он не просто знал чеченский, а умел говорить на диалектах многих тукхумов, ориентировался в горах без карт и компаса, стрелял с обеих рук и мог этими же руками ловить форель в ручьях. А еще знал армянский, азербайджанский, грузинский… Словом, в ту командировку Гамлет ему здорово помог, и когда прощались, Молодцов сказал традиционное:

– Дай бог, еще увидимся!

На что капитан честно ответил:

– Это вряд ли. Придется мне, чувствую, снять погоны, Костя! И вообще, ситуация у меня… Уйду со службы – куда податься? Семью ведь кормить надо. Слава богу, жена, Аллочка, меня пока понимает, она замечательный человечек, и дочурка – чудо, но ведь сам же чувствую, что могу перестать быть им опорой. Как жить дальше? То ли с нуля все начинать, то ли в омут с головой…

– Погоди, – сказал ему Молодцов, – не спеши в омут, туда завсегда успеется…

Генерал Филимонов Костю не сразу понял, но все же согласился побеседовать с опальным капитаном и на другой же день после беседы отдал нужный приказ…

Гамлет переехал в Москву, зарегистрировал отношения с чудной женщиной Аллой, получил жилье. Далее произошла несколько комичная ситуация. Отец Аллы попал под начальственные разборки, лишился должности и чуть не лишился свободы. Потерянный и жалкий, приехал по вызову прокуратуры в столицу, а гостиницу, как раньше, ему не предложили, и опальный политик две ночи спал на раскладушке в квартире у Гамлета. Перед отъездом домой пил с зятем коньяк и по-отечески обнимал его за плечи. Даже слезу уронил: «Прости меня, дурака старого!» Теперь одаривает внучку подарками и считает Гамлета сыном. А с Аллой у Гамлета если и возникают споры, то только в одном: жена еще ребенка хочет, а Гамлет кричит в ответ: «Ты с ума сошла, я ведь старик, мне почти сорок!» Супруга в ответ лишь смеется: «Ты фору и двадцатилетнему дашь»…

Сейчас они сидели в кафешке, и Косте казалось, что его друг выглядит моложе, чем в первую их встречу. Веселые глаза, на лбу морщин поубавилось.

– Дай два дня, – сказал он. – Двух дней вполне хватит, чтобы разобраться с вопросом.

– Да, на больше, Гамлет, у нас с тобой времени нет…

Арзуманян выслушал нужную фамилию, адрес, ничего не записывая. Минуту рассматривал фотографии, одну забрал себе, остальные возвратил. Фотографии были взяты из солдатских дембельских альбомов.

– Зачем тебе этот снимок? – спросил Костя. – Он групповой, на нем человек десять, может быть, отделение, лица бойцов мелкие, трудно различить какие-то детали.

– Смотри, – ответил Гамлет, – вот наш рядовой Муса Забайраев, а через одного справа – я! То бишь, как будто это я. Вах, разве не похож, да?